Падает снег

– Рады? – переспросила я.

– Я хотел сказать, я рад, что вы вместе, а не сложившейся ситуации.

– Ситуации никто не рад.

– Я не могу понять, – сказал он, – как такое могло приключиться с Андреевым. Он никогда не был человеком, способным причинить вред кому бы то ни было.

Как себя вести? Подыгрывать ему или делать вид, что и сама мало что знаю. А зачем, собственно, врать, если его сестра все равно все ему расскажет, если он попросит?

– Это значит лишь то, что вы плохо его знали.

– Возможно; но, тем не менее, я рад, что он… отхватил такой кусок.

В его тоне прорезалась не то зависть, не то ревность. Господи, да ведь это же Комов передо мной! Мир сошел с ума, воистину так. Я выгнула бровь и только смотрела на него в недоумении. Мне не хотелось ничего на это отвечать. Мне не хотелось даже задумываться о том, почему и зачем он такое говорит.

– Вы сейчас меня имеете в виду?

– Ну, а кого же еще.

– Простите, но мне кажется…

– Ладно, извините, если это лишнее. Хочу, чтобы вы знали, что я на вашей стороне, и приду на суд.

– Если он будет. А сейчас, простите, мне нужно идти.

Фух! Какой же неприятный был разговор, аж мурашки по телу.

***

Это случилось, когда я, Таня и Леха отмечали сданный на отлично экзамен маленьким тортиком и пачкой ананасового сока. Было весело, хотя сначала все расстроились, что Сергей не сможет приехать. Мы шутили друг над другом и уже почти кидались взбитыми сливками, когда в дверь позвонили. Я пошла открывать, так как сидела ближе всех к выходу из кухни. Как обычно проигнорировав глазок, я распахнула дверь с широкой улыбкой на лице, которую мгновенно сдуло.

Облокачиваясь о косяк и еле держась на ватных ногах на пороге стоял Миша. Хотя стоял – это громко сказано для его состояния, скорее, он пытался стоять изо всех сил, но получалось плохо. Я услышала, как на кухне затихли, прислушиваясь. Хотелось просто закрыть дверь и вернуться обратно, а не сталкиваться вот с этим лицом к лицу в такой хороший вечер.

– Тебе чего нужно опять? – прикрикнула я. – Что же ты все никак не отвяжешься от меня!

– Верочка! – воскликнул Миша сердечно, попытался приложить руку у груди и чуть не упал. Голос у него был заплетающийся, отвратительный. С детства ненавижу пьяных. – Верунчик мой золотой! Кра-асавица… моя.

– Сколько ты выпил? От тебя несет.

– Вера, кто там? – крикнул Громов с кухни.

Я не ответила ему.

– Уходи отсюда, – прошипела я Мише.

– Я немного, совсем немного выпил, что ты, ангел мой, южаночка моя, Вера!

Громов возник позади меня. Буквально материализовался из воздуха.

– Это тот самый мудак? – осведомился он угрожающим басом.

– А-а-а-а-а… – заулыбался Миша, пошатнувшись. – Это вот та-ак ты меня любишь, это вот та-ак ты без меня страдаешь, Вера… А я, идиот, понимаешь, мучаюсь, думаю, что же мне делать, ведь есть Вера, ведь я обидел ее, обидел сильно, а она… все еще… любит меня. А вот какая у тебя любовь, да? Я же и напился потому, что совесть покоя не дает. Что же я за свинья такая, коли могу спокойно жить, пока моей Верочке плохо?.. А моей Верочке уже хорошо.

– Я не твоя Верочка, сволочь, – дрожащим голосом проговорила я, глядя в мутные голубые глаза; взгляд Миши никак не мог ни на чем сфокусироваться. – Убирайся отсюда.

Меня практически трясло оттого, что ему сейчас, в таком виде, даже пытаться что-то объяснить или доказать не стоит.

– Как так убирайся? Я же, ну, мириться с тобой пришел, Веру-у-унчик. Я ж ведь это, вернуть все хочу. Я ж ведь твой миленок, помнишь?

Помню, подумала я. Помню прекрасно. Как миленком тебя называла – помню особенно четко. Но теперь эти воспоминания не вызывают во мне даже жалости.

– Помочь? – вмешался Громов, оттесняя меня плечом, и вышел вперед, заслонив меня спиной. Из кухни вышла Таня, громко выдохнула.

– Лех, ведь он на ногах не стоит… Ты не мог бы посадить его на такси и отправить домой?

– Мог бы. Адрес-то он свой вспомнит?

– Перелесный, дом одиннадцать, первый подъезд, – сказала я, и Таня увела меня на кухню, что-то непрерывно приговаривая.

Из прихожей еще некоторое время раздавались невнятные звуки, затем громыхнула дверь и все стихло.

– З-зачем, Таня? – навзрыд плакала я, – зачем он все это продолжает делать? Он поступил со мной очень жестоко, а теперь звонит мне и заваливается ко мне домой, пьяный, и говорит, что хочет все вернуть! Зачем, Таня?!

– Терпи, терпи, – повторяла она, утешительно похлопывая меня по плечу. – Это всего лишь отголоски прошлого, от них никуда не деться. Просто перетерпи, на них не нужно обращать внимания. К этому надо привыкнуть, рано или поздно он успокоится и отстанет от тебя. Живи своей жизнью, все устаканится.