Падает снег

С момента прощания с Андреевым я очень переживала. Увидимся на суде, сказал он. Я мог бы убить тебя, а потом даже не вспомнить, сказал он. Может быть, мне и правда надо полечиться, сказал он. И все с этими своими страшными черными глазищами. Как тут не испугаться, как не начать переживать. Максим слишком неординарный и непосредственный человек, чтобы быть уверенной в том, что он не передумает, не переиграет все то, о чем ты с ним договоришься, по каким-то своим соображениям и понятиям. Я, например, вовсе не тешу себя надеждой на то, что ему не придет в голову принимать решение за нас двоих. Поэтому я переживаю, не зная, чего ожидать теперь, точнее, зная наверняка, что впереди – неизвестное. Но как объяснить это остальным? Они ведь совсем, совсем не знают, кто такой Андреев и что он за человек.

Леха забрел в квартиру, как медведь в берлогу, потянулся и завалился на кровать. Через пять минут он уже не откликался на мои обращения, и я тихонько вышла из его комнаты на кухню, подумав, что так будет даже лучше. Мне как раз нужно сделать кое-какое дело, свидетелей которому я бы не хотела иметь.

Заварив чай покрепче, я уселась на кухне за большую цветастую скатерть и набрала мамин номер. Трубку подняли почти сразу – мама всегда так, словно только и делает, что сидит на телефоне и ждет, когда же ее любимая доченька позвонит. Я собрала волю в кулак и решила не ходить окольными путями.

– Привет! – с ходу сказала она. – Как там у тебя дела, как сессия идет?

– Мама, с учебой все хорошо.

– А что с твоим голосом? – испуганно пролепетала трубка. – У тебя все в порядке?

– Мам, папа рядом?

– Ну, конечно, вот он. Дать его?

– Нет. Ты не могла бы включить громкую связь?

– Сейчас-сейчас; а ну выключи свой телек! Сколько можно! Дочь звонит родная, у нее что-то случилось! – сердито ругалась мама на отца. Тот что-то бормотал в ответ в своей манере, и мне вдруг так захотелось к ним, и так стало тепло на душе, как будто я вернулась на родину после долгой разлуки. – Включила. Говори, мы слушаем.

– Привет, – запоздало поздоровался отец.

– Здравствуй, пап. Родители, мне нужно рассказать вам кое-что очень важное. Пока я буду говорить, пожалуйста, не перебивайте меня, дослушайте до конца, хорошо? Я отвечу на все ваши вопросы, но только… потом…

– Ты в беде? Нам приехать? – мама запаниковала, как обычно, раньше времени.

– В беде не я. Послушайте, – я решительно выдохнула, – я полюбила одного человека, очень хорошего человека, в своем роде… Он сильно мне помог. Помог разобраться в себе и забыть прошлое, которое так угнетало. Я сейчас говорю абсолютно серьезно. Вы понимаете?

– Конечно, – сказал отец немного недовольно. – Полюбила – это хорошо. Забыла того урода – еще лучше. В чем же беда?

– Этот человек попал в беду. Из-за меня.

– Ах, дочка! – воскликнула мама. – Как же так!

– Мама, пожалуйста, – я скрипнула зубами, но тут же смягчилась. – Я совсем-совсем не думала, что все выйдет так. Я плохо с ним поступила, и теперь очень хочу помочь.

– Он наделал делов, и теперь у него проблемы с законом? – спросил проницательный папа. Спокойно так спросил, безо всякого чувства в голосе, я даже вообразила себе, как он, задавая этот вопрос, заломил густую седую бровь и сделал немного надменный взгляд, как это у него обычно выходит.

Мне пришлось прокашляться от удивления, прежде чем ответить.

– Почти. Почти, папа. Он в психиатрической клинике.

– О, господи, – обреченно вздохнула мама, а папа тихонько выругался.

– Но послушайте! Все это звучит для вас, будто он больной или ненормальный, но это не так, услышьте меня, поймите меня, поверьте мне: это все не так. Он не должен там находиться. Он там только по моей вине. И если суд его не оправдает, то он сядет. Сядет из-за того, что ваша дочь – дурочка, не способная определиться.

– А что он натворил?

Пришлось, стиснув зубы, рассказать им, что натворил Андреев. Я полагала, что это послужит концом разговору, и они убедительно попросят меня не связываться с этим человеком, ведь он опасен для общества, и пусть лучше он сидит в психушке, в тюрьме, где угодно, лишь бы не рядом со мной. Но жизнь, не перестаю это повторять, – штука удивительная и любящая ломать все ожидания и надежды.

– Хорошо, а что от нас нужно, дочка?

Ошарашенная, я помолчала несколько секунд.

– Деньги на адвоката.

Хотелось задушить себя за эти слова, такие сухие и такие непозволительно приказные по отношению к собственным родителям.

– Простите, что обращаюсь к вам… Вы – те люди, которые помогут всегда. И к вам я всегда могла обратиться за помощью. Я все всегда старалась решить сама, чтобы лишний раз не тревожить вас… Но сейчас мне действительно нужна помощь.

Папа и мама стали возбужденно переругиваться между собой. Я плохо разбирала фразы, но среди них мелькали и маты тоже. Наконец, скрепя сердце, они пришли к согласию, и папа объявил мне:

– Сколько нужно денег?

Вместо ответа я всхлипнула и пустилась в благодарности. Совсем не так я представляла себе исход этого диалога.