Отражение души

В то же время сам он твердо стоял на своем, заявляя самому себе: «раз это коснулось меня, значит, и решение должен принимать я». В споре с самим собой незаметно пролетали дни. Держась обособленно, он старался ни с кем не общаться, не заводить знакомых, а тем более друзей. В разговор вступал с неохотой, ограничиваясь лишь общими фразами, все больше проводя время за чтением книг, или просто лежа с закрытыми глазами на кровати, погружаясь в свои мысли. Соседи по палате давно уже перестали предпринимать попытки заговорить с ним. И когда медсестра, по просьбе Максима, приносила ему книги религиозного содержания, к которым у последнего вдруг возник интерес, кто-то из них многозначительно крутил указательным пальцем у виска: «Видать, парень совсем того, с головой не дружит». Хотя и здесь кто-то из «доброжелателей» находил свое объяснение всему. Говорили о том, что он якобы замешан в каких-то «черных» делах и ему после выздоровления «светит срок». Именно поэтому он и пытается «закосить под дурака». Слухи обрастали всякими неимоверными подробностями, передаваемыми из уст в уста. Кое-что из перешептываний доходило и до Максима, но, по правде говоря, мало его трогало. Он даже не пытался развеять легенды, сложенные про него, понимая всю бесполезность этой затеи. Если на тебе народная молва поставила клеймо, что ты вор, чем больше будешь оправдываться, тем сильнее убедишь окружающих в их собственной правоте.

Шли дни, недели, месяцы. Быстрого выздоровления, как того обещал ангел, не произошло. И это обстоятельство еще больше подкрепило уверенность Максима в том, что все увиденное и услышанное просто плод его воображения, галлюцинация и больше ничего. За три прошедших месяца в пресловутых снах даже намека не было об обещаниях некоего Маата. Был еще один положительный момент в его вынужденном «заточении». Не привыкший терять попусту время, он успел «проглотить» кучу литературы, связанной в основном с теологией и тремя ее основными направлениями: христианством, мусульманством и буддизмом. Ему, выросшему в духе атеизма, не верующему ни во что, что нельзя увидеть, пощупать или дать научное объяснение, было интересно приоткрыть завесу в необъятный, непостижимый мир человеческой мудрости и предрассудков. Мир, сотканный из мифов и реальности, страхов и человеческой беспомощности перед всесильными силами природы. Трактовка и содержание теоретических направлений была разной, но суть, основа, от чего все отталкивалось, была общей. Идея существования Бога, как первоосновы всего сущего, красной нитью проходила через все, изучаемые им религии. Просто каждое из учений трактовалось по-разному теми, кто проповедовал ту или иную идею, внося свои коррективы и изменения, и этому Максим находил свое, пусть примитивное, но объяснение. − На самом деле, – размышлял он, – каждая из религий возникла не на пустом месте. В его теперешнем понимании, религии и вытекающие отсюда догматы, есть результат борьбы за первенство, плод гордыни человека. А почему чья-то идея должна быть единственно верной?

Если немного покопаться и втянуться в процесс переиначивания, то можно придумать нечто, во что поверят массы. Так в свое время разделилось, казалось, единое христианство. А если вспомнить, сколько жизней было загублено во имя тех или иных идеалов, в угоду конкретным личностям и их бредовым идеям о превосходстве… Самые кровопролитные войны – это религиозные. Все это умело маскировалось под истинную веру и желание уничтожить тех, кто мыслит по-другому. Если Бог есть, его надо почитать, с этим Максим был согласен, но зачем нужны посредники между людьми и Всевышним, этого понять не мог. Церкви, храмы, люди, проповедники со всеми присущими внешними атрибутами… Хотите быть услышанными, будете. Церковь становилась местом, где, покаявшись в содеянном, каждый получал шанс на прощение. Нужно было обратиться к посреднику, немного оказать внимание и любой грех может быть прощен. А если жить честно, по совести, то и в церковь ходить не надо, незачем. Безгрешным не нужно прощение, заработанное путем откупа. Как не пытался Максим, но полного понимания того, что он изучал, достичь не удавалось. Получалась какая-то путаница в голове. В конце концов, он просто решил отложить эту тему до «лучших времен», когда он сам созреет и будет готов к этому, или встретит человека, который поможет ему во всем разобраться, если желание еще будет.

Подошло время его выписки из госпиталя, вместе с этим другие, более значимые события задвинули на второй план его умственные изыскания. Попав на лечение, он был гражданином великого государства. Поправившись, он узнал, что оно то ли уже распалось, то ли собиралось развалиться на отдельные, независимые государства. Грузия провозгласила себя самостоятельной. В воздухе витал опьяняющий аромат свободы, к которому примешивался запах пороха. Распрощавшись с уютными палатами госпиталя, Максим первым делом решил разобраться со своим делом. Удивительно, но за все время лечения, его никто не побеспокоил, несмотря на всю тяжесть обвинения.