Отражение

— Так ведь вопрос элементарный, думал, ты ссылку пришлёшь на какой-нибудь ресурс.

— Вопрос не самый элементарный… — протянул Женька с таким видом, что Николаю стало тревожно. — И прежде чем я продолжу, скажи, где ты эту фамилию услышал?

— В кроссворде попалась, — брякнул Таврин.

— Я не шучу.

— Если не шутишь, то расскажи, как есть.

— Ты имя и отчество своего академика знаешь?

— Нет.

— Владимир Андреевич?

— Я не знаю! — тревога Николая усилилась. — А что такое?

Женька понял, что приятель ничего не скажет, пока не услышит хоть что-нибудь взамен, вздохнул, пробормотав чуть слышно: «Ты сам этого хотел», и сообщил:

— Официально у кандидата физических наук В.А. Жданова есть только одна работа: небольшая статья под названием «Некоторые особенности поведения нейтрино в теоретических средах», опубликованная в одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году. На этом его карьера закончилась. Официально.

— А неофициально? — глухо спросил Таврин.

— А неофициально за произнесение словосочетания «академик Жданов» тебя могли приговорить к смертной казни. Владимир Андреевич входил в когорту секретных физиков Советского Союза и занимался фундаментальной наукой, причём на таком уровне, что об этих исследованиях до сих пор знает не более сотни человек.

— И ты входишь в эту сотню? — недоверчиво прищурился Николай.

— Нет, — не стал врать Женька. — Я даже о Жданове узнал из-за тебя: сдуру запустил поиск в нашей внутренней сети, и ко мне сразу пришли.

— Кто? — похолодел Таврин, мысленно проклиная рыжего алкаша, по пьянке рассказавшего о сверхсекретном проекте.

— Почему ты интересуешься Владимиром Андреевичем Ждановым? — вопросом на вопрос ответил Женька.

— Я услышал о проекте «Нейтрино»…

— Что?!

— «Нейтрино»…

— Тихо!

— Почему?

Несколько секунд Женька смотрел Таврину в глаза, после чего негромко ответил:

— Ты не услышал, что я сказал? После того как я запустил поиск по сочетанию «академик Жданов», ко мне пришли. Наша встреча нужна для того, чтобы определить масштаб утечки, и ты, как я вижу, знаешь слишком много. Моего допуска не хватит для продолжения разговора. — Женька помолчал. — Мне жаль.

— Ты меня предал, — догадался Николай.

— А ты меня подставил.

— Я не знал!

— А у меня не было выбора.

— Женька!

Старый друг поднялся, но задержался у столика, чуть склонился и сказал:

— Они адекватные ребята, которые просто делают свою работу. Сотрудничай с ними, и всё будет хорошо.

После чего ушёл.

Ничего больше не сказал, но Николай догадался, что должен оставаться на месте и ждать, потому что «адекватные ребята» хотят поговорить об утечке. И ещё Николай надеялся, что разговор не затянется, поскольку он не собирался рисковать из-за человека, втянувшего его в такие неприятности.

«Получается, что это не фантазии алкаша из гаражного кооператива… Получается, Ермолай действительно принимал участие в сверхсекретном проекте!»

А в следующий миг Таврин вспомнил, что из всех участников проекта Покрышкин единственный оставшийся в живых, расстроился окончательно и посмотрел на подошедшего к столику мужчину с нескрываемым страхом.

— Николай? — вежливо спросил тот.

— Да.

— Вы позволите?

— Судя… — голос предательски дрогнул, Николай кашлянул и повторил сначала: — Судя по всему, у меня нет выбора.

— Выбор, безусловно, есть, но я настойчив.

Мужчина присел за столик и улыбнулся. У него было очень крупное и грубое лицо: нос, надбровные дуги, уши, губы — всё показалось Таврину неестественно большим и громоздким, словно вырубленным из булыжника. Всё, кроме глаз: неожиданно маленьких, чёрных и очень внимательных. Мужчина был одет в чёрный костюм, исключительно белую сорочку и туфли. И галстук, разумеется. Тоже чёрный.

— Меня зовут Барадьер. — Но по-русски мужчина говорил чисто, да ещё со словами-паразитами, и Николай решил, что в большой России встречается масса самых разных фамилий и Барадьер среди них далеко не самая замысловатая. — Ваш друг рассказал то, что можно. Я расскажу немножко того, что нельзя.

У него была своеобразная манера строить фразы, но это была именно манера: мужчина не производил впечатление неуча или иностранца.

— Сразу хочу сказать, что вы не будете ликвидированы, поскольку информация время от времени просачивается, и мы относимся к подобным инцидентам с пониманием. Иначе нам пришлось бы убивать день и ночь, не покладая рук. — Барадьер улыбнулся, помолчал, давая Таврину возможность проникнуться услышанным, после чего стал серьёзным: — Но я хочу знать, кто вам рассказал об академике Жданове? Не о кандидате физических наук, а об академике Владимире Андреевиче Жданове.

— Я не знал имени.

— Это не важно.

— А что важно?

— Важно то, что вы от кого-то услышали это имя, и я хочу знать от кого. Вы искали информацию в сети…

— Просматриваете мой компьютер? — изумился Таврин.

Но увидел на грубых губах усмешку и устыдился своей самонадеянности.

— Не воображайте о себе слишком много, Николай, — с трудом скрывая издёвку, ответил Барадьер. — Сочетания «академик Жданов» и «проект "Нейтрино"» значатся в фильтрах. Мы обратили на вас внимание после первого запроса.

— Следили за мной?