Отражение

— Ты понимаешь, что это прорыв? Ты сделал то, что возможно лишь в голливудских фильмах.

— Какой прорыв? — не понял рыжий. — Просто приложение. Программа. Математика… Набор команд.

— Но ведь её надо было написать! А это! — Таврин выпил и кивнул на вездеход. — Ты строишь машину!

— Мы строим машину, — уточнил Покрышкин. — С ребятами. Причём основную работу делают они, я только помогаю. Консультирую.

— Зачем тебе это?

— Я же говорил: пацанам надо делом заняться, оно из любой передряги вытащит. — Машина прищурился. — Когда есть, чем заниматься, на ерунду времени не остаётся.

— А что такое ерунда? — тут же поинтересовался Николай. — Вот мы сейчас пьём, это ерунда?

— Хочешь ещё?

— Наливай.

Металлические кружки вновь звякнули друг о дружку.

— Мы не пьём, мы отдыхаем, — объяснил рыжий, вытирая губы тыльной стороной ладони. Его «кошачьи» глаза стали сонными, мягкими. — Потому что иногда надо расслабиться.

— А иногда — напиться, — поддержал собеседника Таврин.

— Иногда, — подтвердил Ермолай. — Тебе сейчас это надо?

— Нет.

— Значит, больше не будем.

— Потому что мы уже пьяные.

— Слегка.

Покрышкин попробовал дотянуться до бутылки с водой, но промахнулся и засмеялся. Таврин его поддержал. А потом вдруг вспомнил, что так и не получил ответ на свой вопрос, и повторил:

— Ермолай, где ты всему этому научился?

— Ронять бутылки?

— Вообще: всему этому. — Николай помахал перед собой рукой, почувствовал, что его мутит, и перестал. — Ты собираешь вездеход. Ты разбираешься в машинах. В компьютерах. Ты написал прогр… прогр… В общем, вот то написал.

— Да, — подтвердил рыжий, пытаясь поймать катающуюся по полу бутылку.

— Где ты этому научился?

— Сначала… ик… была школа.

— У меня тоже, — хихикнул Николай. Порылся в памяти и уточнил: — С углубленным изучением английского языка.

— Помогло?

— Работаю в представительстве американской фирмы.

— Крупной?

— Достаточно.

— На хорошем счету?

— Да.

— Нравится?

А вот на этот вопрос быстрого ответа у Николая не было. Он помолчал, резким движением поднёс ко рту кружку, допивая остатки самогона, после чего вернулся к тому, с чего начинал:

— Где ты учился?

— Базовый у меня МАИ, — ответил Ермолай, прижимая непослушную бутылку двумя руками. — Потом стажировался в «Бауманке» и МИФИ.

— Зачем?

— Затем, что узкие специалисты нужны лишь при рытье канав конвейерным способом, — пробормотал Покрышкин, пытаясь поднять бутылку двумя руками, но не справляясь. — Никому не нужен только энергетик или только штурман. Каждый должен владеть двумя-тремя дополнительными специальностями, чтобы при необходимости капитан смог собрать бригаду, резко увеличив производительность на конкретном направлении, или заменить выбывшего из строя специалиста.

Бутылка не поддавалась. А ответ получился непонятным.

— И сколько у тебя профессий? — спросил Таврин.

— Пять, — ответил рыжий и с гордостью добавил: — Больше всех в команде.

— В какой команде?

— Ты что, не слышал о проекте «Нейтрино»?

— Что-то из физики?

— Что-то из космонавтики. — Машина попытался прижать бутылку к стене, но та уворачивалась. — Совместный советско-американский проект семидесятых годов.

— «Союз-Аполлон», — с важным видом кивнул Николай. — Отец такие сигареты курил.

— «Союз-Аполлон» — второй этап проекта, — ответил Покрышкин. — Во время первого этапа на Луну доставили изделие и подготовили к запуску. Во время второго этапа определялись точные координаты и рассчитывался оптимальный маршрут до цели.

— К какой цели? Марс? Венера?

На этот раз Ермолай ответил совсем непонятно:

— Целью была Проклятая Звезда. Принципалы определили, что в своих странствиях она пройдёт неподалёку, и впервые за семь с половиной тысяч лет у нас появилась возможность для атаки.

— Для какой атаки? — в голове Таврина шумел кальвадос, но он понимал, что слышит что-то совершенно невозможное. — Разве можно атаковать звезду? Чем?

— Я входил в команду третьего этапа проекта, в команду «Нейтрино». Мы должны были стартовать с Луны, догнать Проклятую Звезду и убить всех, кого встретим.

— Ты — боевой пилот? — растерялся Таврин.

Машина наконец справился с бутылкой: поднял её, вернул на стол, а сам плюхнулся на диван, вздохнул, помолчал и покачал головой:

— Коля, ну какой из меня военный? Пилотами были другие ребята, профессионалы… Прирождённые убийцы. Я — техник. Обслуживающий персонал. Нас собирали по всему миру и учили по опережающему графику, поэтому то, что вы сейчас изобретаете, для меня — далёкое прошлое.

— Подожди… — Таврин припомнил, сколько времени прошло, и попытался поймать собеседника на противоречии. — «Союз-Аполлон» был частью вашего проекта?

— Вторым этапом, — подтвердил Ермолай.

— Но ты выглядишь так, будто только родился в те годы.

— Мы собирались лететь к Проклятой Звезде, и каждый из нас пережил комплексное улучшение организма. Я выгляжу на сорок, но родился до Великой Отечественной, а жить буду ещё лет сто, не меньше.

— В этих гаражах? — вдруг брякнул Таврин.

— Зато я буду жить, — медленно ответил Машина, закрывая глаза. — Все остальные участники проекта уже мертвы.

— Почему?

— Потому что мы не улетели.

* * *