Отмороженный

— В последнее время он оттуда почти не выходит. И никогда нельзя сказать заранее, когда он это сделает. — Анжелина увеличила скорость движения и угол подъема своего аппарата. Курц последовал ее примеру. Теперь им нужно было говорить немного громче, чтобы слышать друг друга сквозь шум приводов. — Эмилио держит в крепости двадцать восемь человек, — сказала она. — Девятнадцать из них — это ударная сила. Довольно толковые, хотя должны были растерять форму, безвылазно сидя там и охраняя его жирную задницу. Остальные — это повара, горничные, лакеи, иногда его менеджер, всякие техники...

— Сколько вооруженных бывает в главном доме, когда вы туда приезжаете?

— Я обычно вижу восьмерых. Двое нянчатся с «мальчиками» во внешнем вестибюле. Четырех телохранителей Эмилио берет с собой, чтобы они изображали из себя лакеев во время ленча. Еще несколько человек шатаются по дому.

— А остальная охрана?

— Двое находятся в проходной у ворот. Человека четыре — в стоящем отдельно центре охраны, где установлены мониторы видеокамер. Трое чаще всего шляются со сторожевыми собаками. И двое с рациями объезжают периметр на джипах.

— Что представляют собой остальные?

— Только слуги, о которых я уже говорила, и случайные посетители, которых направляет его адвокат и какие-нибудь другие люди. Когда я приезжала туда на ленч, никого из них там ни разу не было. Никаких родственников. Его жена умерла девять лет назад. У Эмилио есть тридцатилетний сын, Тома, он живет во Флориде. Предполагалось, что ребенок унаследует бизнес, но шесть лет назад его лишили наследства, и он знает, что стоит ему еще раз появиться в штате Нью-Йорк, как ему свернут шею. Он педик. Эмилио не любит педиков.

— Откуда вы все это знаете? Я имею в виду — об организации охраны.

— В первый мой приезд туда Эмилио устроил для меня экскурсию.

— Не самый умный поступок.

— Я думаю, что он хотел поразить меня неприступностью своей персоны и крепости. — Анжелина установила тренажер на самый быстрый темп. Она решила, что пора побежать всерьез.

Курц переставил регулятор в такое же положение. Несколько минут они бежали в тишине.

— И какой же у вас план? — наконец поинтересовалась она.

— А вы предполагаете, что у меня есть план?

Она метнула в него поистине сицилийский по ярости взгляд.

— Да, я предполагаю, что у вас есть какой-то поганый план.

— Я не убийца, — сказал Курц. — Я только посредник и нанимаю убийц для других.

— Но вы собираетесь убить Гонзагу.

— Вероятно.

— Но вы же не можете всерьез рассчитывать разделаться с ним в его крепости.

Курц сосредоточился на дыхании и теперь бежал молча.

— Ну, как вы думаете попасть к нему туда? — Анжелина стряхнула капельку пота, повисшую над левым глазом.

— Гипотетически? — уточнил Курц.

— Хотя бы и так.

— Вы обращали внимание, что приблизительно в полумиле к югу от крепости идут дорожные работы?

— Да.

— Видели бульдозеры, и огромные грейдеры, и скреперы, которые половину времени стоят там без движения?

— Да.

— Если бы кто-нибудь угнал одну из самых больших машин, он мог бы вышибить ворота, проложить себе дорогу до главного дома, перестрелять там всю охрану и попутно зашибить Гонзагу.

Анжелина нажала на кнопку «стоп» и некоторое время бежала, замедляя движение в соответствии с торможением тренажера.

— Вы что, действительно такой дурак?

Курц продолжал бег.

Она взяла лежавшее у нее на плечах полотенце и вытерла лицо.

— Вы умеете водить эти огромные «катерпиллеры»?

— Нет.

— Вы хотя бы знаете, как их заводят?

— Нет.

— А у вас есть знакомые, которые умеют с ними обращаться?

— Вполне возможно, что нет.

— Вы украли эту дурацкую идею из дурацкой киношки Джекки Чана, — сказала Анжелина, сходя с тренажера.

— Я и не знал, что фильмы Джекки Чана показывают на Сицилии и в Италии, — ответил Курц, выключая свой аппарат.

— Фильмы Джекки Чана показывают везде. — Анжелина вытирала полотенцем ложбинку между грудями. — Вы не собираетесь рассказывать мне о своем плане, я вас правильно поняла?

— Да, — подтвердил Курц. Он снова взглянул на «мальчиков», которые только что закончили выжимать штангу лежа, а теперь бахвалились друг перед другом, подкидывая одной рукой гирю. — Все было просто замечательно. И мне кажется, наше взаимное влечение растет, так что скоро вы сможете пригласить меня к себе домой. Не встретиться ли нам завтра, где-нибудь и когда-нибудь?

— Идите на хрен.

* * *

В воскресенье утром Джеймс Б. Хансен вместе со своей женой Донной и пасынком Джейсоном посетил раннюю церковную службу, затем отправился вместе с семьей в излюбленное заведение на Шеридан-драйв, где готовили замечательные блинчики, после чего вернулся домой, а жена с сыном поехали к ее родителям в Чиктовагу. Наступило время, которое Хансен еженедельно посвящал личным размышлениям. Он редко позволял себе нарушение установленного правила.