Отмороженный

Курц знал из подслушанных телефонных разговоров, что Рэйчел действительно не разговаривала с мальчиками в отличие от Кларенс Клейгман, вместе с которой занималась в оркестре. Она ни за что не пригласила бы мальчика к себе домой.

— Какие мальчишки были у тебя здесь? Говори чистую правду, а не то я выколочу ее из тебя!

— Никаких мальчишек, папа. — Голос Рэйчел немного дрожал. — Хорошо прошла командировка?

— Не пытайся нае...ть меня и увести разговор в сторону! — Рафферти все еще был изрядно пьян.

Следующую минуту в наушниках слышалось только шипение, сквозь которое прорывался негромкий стук. Скорее всего, это Рафферти шарил по кухне, отыскивая очередную бутылку.

— Мне нужно закончить уроки, — сказала Рэйчел. Курц знал, что все уроки она сделала еще в субботу утром. — Я буду наверху. — Через установленный в коридоре «жучок» Курц услышал, как Рэйчел осторожно прикрыла дверь, стараясь, чтобы замок не слишком громко щелкнул, а затем послышались неверные шаги Рафферти, который вскарабкался по лестнице и принялся раздеваться, разбрасывая одежду перед ванной.

Валил густой снег. Курц позволил ему полностью закрыть ветровое стекло, а сам сидел, слушая через наушники случайные шумы.

Эта неделя не казалась многообещающей. Курц придерживался в жизни очень немногочисленных правил, и, пожалуй, к их числу относилось условие не иметь врагов у себя за спиной. А на этой неделе он оставил за спиной двух человек, которые желали причинить ему как можно больше зла — Большого Зануду Красного Ястреба и этого умирающего парня, Джонни Норса. В обоих случаях прикончить их было бы более хлопотным делом, чем оставить в живых: Большой Зануда не мог не понимать, что для него лучше было тихонько валяться в больнице, чем строить козни Курцу, а Джонни Норс понятия не имел, кто такие были Курц и Анжелина или же в каких отношениях Курц мог быть с Эмилио Гонзагой. Курц помнил почти непристойное стремление Норса цепляться за последние крохи жизни и чувствовал себя гарантированным от попыток умирающего связаться с Гонзагой и сообщить о посетителях. Но девиз Курца всегда гласил: «Зачем рисковать, если можно выиграть заезд одним рывком». И все же в этих случаях возиться с трупами было бы куда опаснее, чем выгадывать шансы.

Однако оставлять за собой необрубленные концы — вредная привычка, а в настоящее время Курц не мог позволить себе никаких вредных привычек.

Джо Курц знал, что главной его силой за все минувшие двенадцать лет, помимо терпения, было умение выживать. Не имея минимальных навыков выживания, было бы невозможно прожить более десяти лет в тюрьме строгого режима и не быть ни изнасилованным, ни убитым — или и то и другое вместе. Курц сумел избежать фетвы, объявленной против него бандой «Мечети» блока "Д", когда там пришли к убеждению в том, что именно он убил чернокожего головореза по имени Али. Это случилось за год до досрочного освобождения Курца. А вернувшись прошлой осенью в Буффало, Курц успел приобрести себе злейших врагов в лице еще одной негритянской банды — «Благотворительного клуба Сенека-стрит», — твердо уверенной в том, что он сбросил в Ниагарский водопад их предводителя, психопата-наркодилера Малькольма Кибунта.

Полицейские, преследовавшие его — Брубэйкер и Майерс, — не сомневались в том, что Джо Курц застрелил продажного детектива из отдела по расследованию убийств по имени Хэтуэй, невзирая на полное отсутствие улик, подтверждающих это мнение. Курц знал, что подозрения Брубэйкера подпитывал из Аттики Стив Фарино, который должен был по гроб жизни питать благодарность к Курцу, самым натуральным образом несколько раз спасшим его задницу от Ачи. О размере его благодарности можно было судить теперь по третьеразрядным наемным убийцам, которых Малыш Героин нанимал, чтобы разделаться с ним.

Курц сомневался в том, что Брубэйкер и Майерс попытаются сами убить его, но рано или поздно они задержат его с оружием, а это будет означать снова тюрьму и неизбежное исполнение всех вынесенных Курцу смертных приговоров.

А еще существовали семейства Фарино и Гонзага. Нельзя задеть — а тем более убить — парня, занимающего более или менее видное положение, и не поплатиться за это. Таков был один из последних, сохранявших силу принципов ослабевшей мафии. И, хотя Курц не был впрямую причастен к расстрелу дона Фарино, его дочери, его адвоката и его телохранителей минувшей осенью, ему от этого было ничуть не лучше. Малыш Героин знал, что Курц не убивал его родственников, так как он сам отдал приказ их убить, но Малыш Героин знал также и о том, что во время их гибели Курц находился в имении Фарино. Джо Курцу известно слишком много, чтобы его можно было оставить в живых.