Отец наших отцов

Стенки воронки были гладкими и скользкими, Лукреции и Исидору не удавалось оттуда выбраться, оставалось барахтаться среди свиней. Всюду одни свиньи! Тонны свиней – гладких, розовых, пышущих жаром. Вместе с ними они проваливались вниз, все ближе к выпускной дыре.

– В этот раз нам кранты! – констатировала Лукреция.

– Рано или поздно любой умирает, – отозвался ее невозмутимый компаньон.

Их стиснуло розовыми хрюкающими тушами, ходившими ходуном. Сквозь прозрачную стенку воронки было видно, как свиньи по одной падают на конвейер внизу.

После удара током неподвижная свинья поступала на механическую разделку.

– Какой страшный конец! – сказала девушка с дрожью. – А запах! Какая гадость! Это не жженое мясо, а какой-то особенный, свинский дух! Что это такое?

Исидор Каценберг принюхался.

– Это запах страха. Им страшно. Они знают, что умрут, и испытывают ужас.

И действительно, многие свиньи крупно дрожали. Некоторые мочились. И все со смесью мольбы и безнадежности смотрели на людей.

– Почему они не кричат? – спросила Лукреция.

– Знают, что это бесполезно. Мы с вами тоже ведь не кричим.

Она еще понаблюдала за товарищами по несчастью.

– Почему они так покорны, почему хотя бы не шарахаются?

– Потому что знают, что это только отсрочит неизбежное. Они сознают, что обречены. А еще, наверное, устали от жизни в интенсивных свинарниках, без света дня, без возможности даже шелохнуться, так они там спрессованы, без надежды на какое-либо будущее. Не исключаю, что они видят в приближающейся смерти освобождение.

Люди вдруг почувствовали себя на гребне волны. Свиньи вокруг них старались раньше вывалиться из воронки и последовательно оттирали их от дыры. В этом можно было рассмотреть и слаженные усилия, чтобы не дать Исидору и Лукреции соскользнуть вниз.

– Невероятно! – крикнула Лукреция. – Они стараются удержать нас наверху котелка!

Исидор, подталкиваемый вверх сразу шестью рылами, пришел к аналогичному умозаключению.

– Кажется, я понял. Они инстинктивно поняли, что двое людей обречены погибнуть вместе с ними, и знают, что никогда не смогут отстоять себя перед людьми. А мы смогли бы. Вот они и пытаются… нас спасти!

– Вы правы, Исидор, – согласилась Лукреция. – Свиньи вокруг меня грызут веревки у меня на руках и на ногах!

Тем же занялись соседи Исидора. Скользя сверху вниз, они хватали веревки зубами, стараясь при этом не повредить кожу, и толкались, словно оспаривали друг у друга право участвовать в спасении людей.

– Как они умудрились понять, что в интересах всех свиней нас отсюда вызволить? Не могут же они обладать коллективным сознанием! – крикнула девушка, у которой уже были свободны руки.

Свиньи в смертельной воронке выстроились так, что образовали пирамиду, поднявшую людей на самый верх. Журналисты смогли даже выпрямиться, стоя на свиных спинах. Но всякий раз, когда Лукреция уже была готова схватиться за край воронки, пирамида немного проседала, и она соскальзывала вниз. Беда была в том, что внизу свиньи продолжали проскальзывать в дыру.

Заметив это, новые добровольцы укрепили живую лестницу, благодаря чему Лукреция сумела наконец перевалиться через скользкий край воронки. После этого она помогла сделать то же самое Исидору. Пирамида тотчас развалилась.

Нагие, обессиленные, они находились на железном помосте. Первым делом им нужна была одежда. Рядом была раздевалка работников. Девушка схватила халат, он оказался ей велик, она поспешно запахнула полы. Исидор последовал ее примеру, хотя ему найти вещь подходящего размера оказалось еще труднее.

Они оглянулись на кипящую массу розовых туш в воронке.

– Они спасли нас, а теперь умрут, – печально сказала девушка.

– Ничего не поделаешь. Предположим, мы бы выпустили их отсюда и выгнали в город. Все равно они не выжили бы там и считаных дней. Они уже ни к чему не приспособлены.

– А в лесу?

– Они не умеют самостоятельно кормиться. У них даже меха нет, чтобы пережить зимний холод. Раньше они были кабанами, а теперь…

– Не бросим же мы их на произвол судьбы! Они – наши спасители!

– Да, но нам их спасителями не бывать. Они не умеют жить без людей, не умеют рыть логова, находить себе правильную пищу. Так или иначе они обречены.

Лукреция запахнула на груди халат.

– Наверное, вы правы.

Она направилась в отделение молодняка, выбрала поросенка и прижала его к себе.

– Это новое поколение, еще не такое покорное. Может, хоть их попытаемся спасти? Психологически они еще не рабы.

Поросенку очень понравилось на руках у рыжей девушки. Исидор Каценберг погладил его по холке.

– Подберем ему имя! Лишим анонимности! Например, Адонис. Так звали греческого бога, убитого кабаном.

– Брать его под опеку неразумно, – засомневался вдруг Исидор. – Столько каждодневных забот…

– Я попрошу доктора Ван Лисбет сделать ему необходимые прививки и рассказать, как его содержать и обучать. Свиньи спасли нам жизнь, мы перед ними в долгу. Спасем хотя бы одну, это уже что-то… Правда, Адонис?

Поросенок в ответ стал усиленно лизать юной журналистке щеку и шею.

Исидор Каценберг не разделял ее энтузиазм, но уважал ее выбор.