Отец моего врага

— И?.. Что дальше? Это все? — Прохор Германович посмотрел на меня, а-ля «тебе этого мало, Оля?!» Мне вдруг показалось, что все так просто, и я облегченно рассмеялась. Камень упал с плеч! — Если это та самая «ужасная» тайна, то…

— Оля… — остановил меня ректор, вытянув палец вперед, призывая замолчать. — Сейчас просто не задавай вопросов, выслушай. Ладно? Дай мне закончить историю, а потом обсудим.

Он нервничал, я недоумевала, но все же кивнула. Тогда Прохор Германович вскочил к окну, сложив руки на груди и уставился перед собой, монотонно чеканя:

— Очень много лет назад я, твой отец и мать были кем-то на подобии лучший друзей. Настолько, что меня пригласили стать крестным Кристины. В какой-то раз я пришел к твоему отцу, а застал лишь мать дома. Она плакала и подозревала твоего отца в изменах. Мы напились и… — он осекся, закашлялся, но все же договорил: — ...переспали. На тот момент измены не подтвердились, но мы так и остались любовниками.

Я должна была что-то сказать, но комната вокруг закружилась, а мне стало нечем дышать. Хотелось содрать с себя тот самый удушающий поводок, только вот шея была пуста.

Прохор Германович продолжил, опираясь лицом в окно. Каждое слово словно давалось ему физически тяжело:

— Тогда мне казалось, что мы любили друг друга. Я готов был разрушить брак, чтобы быть с этим человеком вместе навсегда.

Глаза наполнились слезами, ком встал в горле. Услышанное не укладывалось у меня в голове, приносило нестерпимую боль. И когда мне показалось, что худшего просто не могло случится, он добил меня окончательно:

— Мы решили бросить своих партнеров и жить вместе, пожениться, — только огромная сила воли позволила мне не застонать в голос! Я знала — иначе Прохор Германович замолчит навсегда, а я хотела знать продолжение больше всего на свете. — Этого не случилось, потому что твоя мама забеременела тобой.

Три секунды мне понадобилось, чтобы сопоставить факты! Три секунды, чтобы мир мог рухнул, а все вокруг поменяло свои краски! Я вскочила на ноги, не ощущая землю под ногами, и прикрыла губы пальцами:

— Нет… Только не говорите, что я ваша дочь!

— Боги, нет, — поморщился мужчина от омерзения, наверняка вспоминая наш секс. Оценив меня кратко, он не выдержал прямого контакта и снова отвернулся к окну. — Твоя мама забеременела от законного мужа, с которым спала все это время… Как бы это странно ни звучало — но она меня обманывала, — он грустно рассмеялся. — И я ее тоже, потому как ровно в то же самое время моя другая любовница забеременела моей дочерью. Так и закончилась эта история.

Удивительно, как тяжело было дышать! Словно кислород стал тяжелым, липким... Грязным, сальным, вонючим… Не в силах сдержать себя, я бросилась к окну, распахивая створки. В лицо мне ударил оглушающе леденящий душу воздух, острые снежинки врезались в лицо иглами. Я успела сделать лишь один вдох, когда Прохор Германович нагло оттянул меня назад. Плотину прорвало! Начиная вырываться, я прокричала:

— Вы спали с моей мамой! Вы могли стать моим отцом!

— Ты! — рявкнул он, запахивая створки обратно. — Хватит, черт тебя дери, «выкать» мне!

Я вырвалась из его лап, отскакивая в сторону и вытягивая палец вперед:

— Нет! Именно «вы»! Я не хочу думать о том, что занималась сексом с тем же мужчиной, что и моя мама! — задумавшись на мгновение, я вполголоса спросила: — Вы ведь спали и с Кристиной тоже, верно?

Лицо его побелело. Сжав челюсти, он отмахнулся:

— Нет, Оля. У меня нет цели перетрахать всю вашу семейку, если ты вдруг так решила.

Голова разрывалась от боли. Слишком много информации не укладывалось в ней, слишком много не сходилось. Я опала на пол, удушаемая рыданиями и обняла себя руками.

— Теперь я понимаю, почему мама всю жизнь меня терпеть не может! — догадалась я, что стало еще одной стрелой. — Она всю жизнь, глядя на меня, жалеет, что так и не решилась на развод! Что я ей все испортила! Ведь потом отец изменил ей и ушел из семьи… — Прохор Германович присел рядом, прижимая меня к своей теплой мускулистой груди. В тот момент, когда я обвила его талию руками, поняла еще кое-что не менее важное: — Теперь я понимаю, почему мы не можем быть вместе.

Ректор перестал гладить мои волосы, а затем и вовсе встряхнул. Он отстранил меня в сторону, заставляя закинуть голову, и гневно посмотрел прямо в душу:

— Я рассказал тебе это, чтобы мы перевернули страницу и жили дальше. Прошлое в прошлом, Оля. Я люблю тебя и никуда больше не отпущу.

— Помните, там, в кабинете, я спросила у вас про детей, — поморщилась я, вспоминая наш первый полноценный разговор. — Вы мне солгали.

— Я никому не говорю о дочери, слишком личное, — отмахнулся он, но мне это было мало:

— Значит, даже сейчас мы с вами недостаточно близки? Мне пришлось вытягивать информацию буквально силой!

— Оля, — выдохнул он демонстративно осторожно. — Тебе надо поспать и утром осознать, что ничего страшного не произошло. Ладно? Идем в кровать.