Отец Иоанн (Крестьянкин)

Очнулся он утром от того, что Алексей Козин раскручивал электрический провод, которым были связаны его руки. Выяснилось, что бандиты, заметив фронтовые шрамы на теле Алексея, «пожалели» его — связали слабее, чем остальных. Именно это позволило Козину освободиться самому и развязать других узников. В комнате царил хаос — ночные налетчики искали деньги. Наскоро прибрались, повторяя вслух: «Наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде». А потом батюшка служил благодарственный молебен, поминая грабителей, не ведающих, что творят. Теперь ему было понятно, о чем предупреждала его старица Екатерина в Пюхтицах. Ведь бандиты, избивая, поносили его точно такими же страшными словами, что и монахиня-прозорливица… Позднее о. Иоанн говорил, что это была единственная в жизни литургия, которую он служил без приготовления. Он специально каялся в этом перед епископом Рязанским и Касимовским.

23 января 1962 года священник отправил на имя С. И. Ножкина заявление, где просил выдать ему новую справку на право служения в летовском храме взамен украденной. Нашли грабителей только через несколько лет, когда о. Иоанн уже находился в монастыре. Причем один из нападавших все 1960-е прожил по украденному им у батюшки паспорту.

Сложно удержаться от того, чтобы не провести параллель с любимым о. Иоанном преподобным Серафимом Саровским. Ведь на него в 1804 году тоже в поисках денег напали разбойники, и было их тоже трое. Но, к счастью, для о. Иоанна ограбление и избиение завершилось всё же не такими тяжелыми последствиями, как для саровского старца, который после нападения ходил только согбенным, с палочкой. Да и напавшие на преподобного Серафима крестьяне потом сами пришли к нему в слезах с покаянием, чего нельзя сказать о летовских бандитах.

Увы, беда не ходит одна. На Успение, 28 августа 1962-го, в Летове умерла тяжелобольная домашняя хозяйка о. Иоан- на, Агриппина Павловна Беляева. Перед смертью она попрощалась со всеми, а молодую послушницу, певчую Машу, крепко обняла и сказала: «А вот тебя-то я бы взяла с собой». Тогда на слова умиравшей внимания не обратили, а были они со смыслом. Именно Машу отправили в Истобники на почту, послать телеграмму с печальной вестью в Москву, сестре покойной. Она ушла… и пропала. Нашли Машу только через несколько дней в лесу, заваленную хворостом. Она была изнасилована и жестоко убита (следователь прокуратуры сказал: «Я сорок лет на своем месте, но такого зверства еще не видел»). По благословению игумении послушницу Марию отпевали монашеским чином, как инокиню.

Но еще до этой трагедии, в июле 1962-го, о. Иоанн Крестьянкин был переведен на третье место службы на Рязанщине — в храм Рождества Христова в селе Борец Сараевского района (во многих источниках он неправильно называется храмом Вознесения Христова). Вернее, не переведен, а сослан. Дело в том, что при о. Иоанне под видом его духовного чада «работал» агент-осведомитель, исправно сообщавший куда следует о деятельности батюшки. А поскольку и Троица, и Летово быстро стали знаменитыми на весь Рязанский край духовными центрами и местами паломничества, было решено упрятать не в меру активного священника в такую глухомань, куда и местные-то добирались с трудом, а не то что москвичи. В итоге выбор пал на Борец.

Владыка Николай этому переводу противодействовать не мог. А отчасти видел в этой ссылке и Промысл Божий. Ведь в том месте, где появлялся о. Иоанн, духовная жизнь, пусть даже почти замершая, вновь оживала. Поэтому старый архиепископ вместе со своим неизменным «спасибо за труды и поты» передавал для батюшки и еще одно наставление: «В этом приходе народ отогрел, отогревай и дальше»… А делегации летовских прихожан, приехавших в Рязань умолять о том, чтобы о. Иоанна оставили на прежнем месте, владыка Николай сказал так:

— Вот вы повидали настоящего священника, теперь пусть и другие узнают, каким он должен быть.

Несмотря на внешне «революционное» название, Борец назывался так еще в XVII столетии. Происхождение этого названия до сих пор неясно: местные, конечно, уверены, что оно дано в честь некоего борца-силача, а вот филологи говорят о том, что имелся в виду не то маленький лес, не то другой «борец» — сборщик дани в пользу князя. Уже в конце ХIХ столетия в Борце насчитывалось больше трех тысяч жителей, в селе было 515 домов и 27 лавок. Процветал Борец и при советской власти, главным образом за счет основанного в 1933-м рыбхоза — в Зеркальных прудах выращивали карпов, которые уходили на столы москвичей. Сейчас рыбхоз «Пара» продолжает успешно работать, к карпам добавились толстолобики, амуры, щуки, лини и форель, а вот число жителей в селе сокращается, их меньше семисот.