Отец и сын

Сначала была сделана попытка избавиться от неприятной «персоны» совсем в соответствии с русской поговоркой «с глаз долой из сердца вон», которую в Хофбурге, скорее всего, не знали. С этой целью был отправлен в Лондон, к королю Георгу I срочный гонец с письмом, подписанным самим императором. В письме содержался запрос: не захотел ли бы Георг – не как английский король, а как, по совместительству, Ганноверский курфюрст и родственник Брауншвейгского дома (а София Шарлотта, покойная супруга Алексея Петровича – тоже была связана с герцогами Брауншвейгскими узами родства – приходилась правящему герцогу внучкой) – не захотел ли бы он взять под свою опеку несчастного московского принца?

Англичане связываться не захотели.

Как ни не любил Георг I Английский Петра I Московского, в Лондоне не могли не понимать: пойди Туманный Альбион навстречу Вене – пришлось бы фундаментально портить отношения с Россией, а этого на Темзе не хотели.

Таким образом, попытка Вены вовлечь в игру Лондон и тем самым разделить с ним и риски и ответственность – не удалась.

И, кстати, так ли уж правы авторы, считавшие и считающие Георга и Петра личными врагами? Если бы это было так, то Англия, конечно же, приняла бы участие в судьбе царевича Алексея – хотя бы для того, чтобы сделать Петру неприятность.

Петр хорошо помнил о том, не очень ласковом приеме, который был ему оказан в Англии во время Великого посольства; конечно он знал так же что в войне со Швецией Британия реально поддерживала Карла; конечно и англичане не были в восторге от того, что морское могущество Британии на Балтике подорвано Россией. Все это известно. Но взаимная выгодность англо-русской торговли перевешивала все англо-русские противоречия.

3

Тем временем в Вене, на самом верху определили, наконец, новое место жительства для беглеца: неаполитанский замок Сент Эльмо. Алексея привезли туда 6 мая 1717 года вместе с Ефросиньей, и снова, фактически, заперли.

Но обеспечить тайну не удалось. Румянцев ситуацию контролировал; наблюдал за домом в Керахе непрерывно и до того конспиративно, что хозяева ни о чем не подозревали.

В тоже примерно время, австрийцы решили, наконец, что и как должен ответить царю Петру император – Цесарь Карл. Письмо было написано и отправлено царю.

В нем Карл признает факт пребывания Алексея на территории Империи, но довольно-таки нагло заявляет, что будет стараться, чтобы Алексей не попал во вражеские руки (разрядка автора – ЮВ), «но был наставлен сохранять отеческую милость и последовать стезям отцовским по праву своего рождения». В чем состоит императорская наглость? А в том, что Австрия с Алексеем что называется вляпавшись, тем не менее довольно ясно поддерживает права Алексея на престол! Карл даже говорит о необходимости того чтобы Алексей «был наставлен», ясно намекая на то кто получает право наставлять. Конечно же, Австрия.

Получивши это письмо и вполне поняв его смысл и назначение, Петр не мог не обозлиться. Он в то время находился в Спа (пробовал местную воду на предмет лечения своего пиелонефрита). В самом разгаре был визит царя во Францию.

А озлившись, Петр вызвал в Спа двух человек: уже известного нам Александра Ивановича Румянцева и Петра Андреевича Толстого. Выбор пал на них по трем причинам: они оба а) были совершенно преданы царю; б) пользовались полным царским доверием; и в) как исполнители были способны на очень многое, если не на все.

Им Петр и поручил дальнейшие поиски сына.

Толстой и Румянцев получили от своего повелителя кроме этой задачи и документ чрезвычайной важности и секретности, а именно – собственноручное письмо отца для сына.

Вот оно.

«Мой сын! Понеже всем есть известно, какое ты непослушание и презрение воли моей делал, и ни от слов, ни от наказания не последовал настоянию моему; но наконец, обошел меня и, заклинаясь Богом при прощании со мною, потом что учинил? Ушел и отдался, яко преступник, под чужую протекцию! Что не сыскано не только между наших детей, но ниже между нарочитых подданных. Чем какую обиду и досаду отцу своему и стыд Отечеству своему учинил!

Того ради посылаю ныне сие послание к тебе, дабы ты по воле моей учинил, о чем тебе господин Толстой и Румянцев будут говорить и предлагать. Буде ты побоишься меня, то я тебя обнадеживаю Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет (разрядка наша – ЮВ), но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то яко отец данною мне от Бога властью, проклинаю тебя лично, а яко Государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чем Бог мне поможет в моей истине. К тому помни, что я все не насильством тебе делал, а когда б захотел, то почто на твою волю полагаться? Что б хотел то б сделал».

Подписи письмо, по крайней мере, там, откуда автор взял текст, не имеет. Почему? Возможно, это простая случайность, а возможно Петр решил, что ставить подпись свою под письмом сыну-негодяю и предателю, он, отец, не должен.