Отец и сын

– Нет, но он с детских лет воспитан в большой любви к греческой вере.

Шенборн усмехнулся недоверчиво. Не поверил:

– Стало быть он не только магометан не любит, но и добрых католиков и лютеран – тоже?

Обида в православной душе государственного преступника поднялась горячею волною тот час.

– Царевич Алексей был женат на лютеранке.

Шенборн в ответ рассмеялся весело:

– Отец приказал. Такой отец прикажет – на ком угодно женишься.

А Веселовский уже нашел ниточку, знай свое гнет:

– Если бы Алексей Петрович взошел на пристол, можно было бы обеспечить самый тесный союз двух наших монархий… Но как этому поспособствовать?..

– У вас имеются соображения? – быстро спросил Шенборн.

– Пока еще ничего определенного. – попытался увильнуть Веселовский.

В ответ Шенборн снова заулыбался: он был вежливым человеком. Но говорить он стал Веселовскому – ровным, даже каким-то скучным голосом далекие от приятностей слова:

– Не могу Вас понять, господин Веселовский. Вы просили меня о рандеву. Вы его получили. Я вправе ожидать от вас ясностей. Но – пока что вижу, как вы напускаете туману. Это меня не устраивает. Давайте говорить определенно. Я так понимаю, что Вы – сторонник царевича? Так?

– Э… Сторонник? Не знаю… Почитатель – да. Это будет вернее.

– Пусть так. Как я понимаю, вы противник царя Петра?..

– Нет! Ни в коем случае!– почти закричал Веселовский.

– Странно… Но ведь Вы, как я понял, очень хотите, чтобы царевич царствовал, так? Однако, я до сих пор не услышал, что хотят сделать для этого в Петербурге и в Москве, и что для этого желательно было бы сделать в Вене.

– Я думаю, – холодея от ужаса, прошептал почти Абрам Павлович. – Я думаю, что мы могли бы устроить… выезд Алексея за русский рубеж…

– Иначе говоря, устроить ему бегство? Так? Отвечайте!

– Да… – После этого слова Веселовский должен был бы провалиться сквозь землю. Но ничего такого не произошло. Просто Шенборн спросил – почти ласково:

– Так. Хорошо. Очень хорошо. А что же Вена?

– А Вена… могла бы до поры… укрыть его в своих землях… Империя ведь велика. Можно найти какое-нибудь укромное место…

– Можно, не спорю. Ну, а если царь как-то дознается и потребует выдачи сына?

– А вот выдачу допустить никак нельзя. Никак. И ни в каком случае…

– А если царь начнет против нас войну? Ведь он может начать войну?

– Может… Но не начнет. Потому что еще не закончил со шведами.

– Значит ли сказанное вами, что мы должны укрывать вашего царевича до смерти царя?

– Да… Скорее всего…

– А сколько это лет? Вы знаете точно?

– Нет. К сожалению. Это неизвестно. Но известно, что государь мой болен, и болен очень сериозно. Знаете?

– Знаем. Мы знаем о болезнях вашего царя даже больше чем вы знаете…

– Сколько ему осталось жить?

– Немного.

– Так каким же будет ваше последнее слово?

– Если вы его вывезете, то мы его, скорее всего, примем.

– И укроете?

– И укроем.

– А если царь пойдет войной на империю, тогда как? Чем ответите?

– Из-за одного человека император на войну не пойдет. Даже если этот человек – его сын.

– Значит?

– Значит, будем думать.

– Отдадите?

– Не знаю. Я один не решаю. Но скорее – нет.

– Знайте же, что если царевича вернут домой, там начнется такое, чего вы и представить себе не сможете. Даже в страшном сне.

– А вы господин Веселовский – можете себе представить это?

– Я – могу.

– Расскажите…

–Начнется розыск. Повальный. Людей будут хватать по доносам и допросам. А на дыбе и под плетьми любой человек признается в чем угодно.

– Дикарство…

– Совершенно справедливо изволили заметить. Но так и будет. Погибнет немало невиновных людей.

– Можно этого не допустить?

– Можно. Если царь умрет.

– Когда?

– Этого никто не знает.

– Мой дорогой Веселовский! Как же быть? Ведь если император укроет вашего… беглеца, а царь все же дознается – и доведет дело до войны, то мы на войну не пойдем. Это пока все, что я могу вам сказать заранее. Но ведь Вы сами сказали, что царь из-за сына вред ли будет воевать. В том числе и потому, что не окончена еще война против Швеции. Говорили Вы это?

– Говорил…

– Ну и прекрасно. На этом можно условиться предварительно. Вы вывозите царевича, мы его укрываем. Это пока все, что я Вам могу сказать заранее.

– Но, что же… – ответил Веселовский. – И за это – спасибо. – И вдруг спросил быстро:

– А какое содержание будет дано Алексею?

– А что, это так важно сейчас? Пусть не тревожится. Не обидим.

– Но все-таки?

– Тысячу золотых на месяц – хватит?

– Хватит! – Веселовский не скрыл на лице радости. И поклонился. А Шенборн только головой кивнул и сделал уже поворот – чтобы удалиться. Но Веселовский остановил его, сказав просительно:

– Мне нужен весомый повод, чтобы вернуться в Карлсбад…

– Чем же я могу помочь? – удивился вице-канцлер Империи чистосердечно.

– Лучше всего было бы, если бы я привез моему государю… маленькую записочку от императора Карла с пожеланием здоровья.

– А по своей воле Вы приехать разве не можете?

– Могу. Но лучше, если для этого будет повод. Петр очень не любит вранья…

Шенборн пожал плечами и сказал не вполне решительно: