Отец и сын

А вот еще письмо написанное в июле 1707 года, когда Петр опасно заболел. Царь пишет его опять-таки Кикину – третьего августа из Варшавы. О чем, прежде всего, говорит самый факт такого письма? Он говорит, что монарх особым образом расположен к Кикину. Судите сами. Но до этого письма важно довести до читателя и еще одно немало важное соображение. Ведь информация о состоянии здоровья главы государства, а тем более – о его реальной болезни, – есть информация, без сомнения, стратегическая, важнейшая. Кому угодно эту информацию ни в коем случае доверять нельзя. Стало быть, что? Стало быть в то время Александр Васильевич Кикин был явно для Петра не кто угодно. Петр это осознавал. И Кикину – доверял. О доверии Кикину говорит еще одно письмо. От 3 августа 1713 года – о гибели в жестоком шторме на Балтике трех русских галер. Сообщая Кикину об этом, Петр упреждает его: «Прошу о сем, так пространно не объявлять домашним моим». Стало быть, Кикин был не только деловым сподвижником Петра, но человеком близким дому, семье монарха, входившим в его дом во всякое время, могущим сказать нечто семейным, родным Петра Великого.

Так кто же был этот Александр Васильевич Кикин?

Быть может, он был храбрейшим военным, офицером, даже генералом, одержавшим много славных побед для блага своего государя?

Нет, военным он не был.

Кто же он тогда был?

А вот неясно. Хотя… от чего же – неясно… Наоборот – очень даже ясно. Только удивительно. Настолько удивительно, что сам собою напрашивается вывод о том, что Кикин Александр Васильевич был у Петра Великого на исключительном в своем роде положении.

17

О предках и надежном прошлом рода Кикиных автор не знает ничего бесспорного, но направляет читателя к седьмой книге Сочинений С.М. Соловьева, который упоминает некоего Петра Васильевича Кикина, который, будучи «честного рода» в 1684 году был бит кнутом «за то, что девку растлил»; «да и прежде он, Петр, пытан на Вятке, за то, что подписался было под руку думного дьяка». Отсюда вполне можно сделать вывод, что род Кикиных, хотя и был дворянским, но не из известных; и вышли Кикины, скорее всего, из северных земель. Предки А.В. Кикина были небезупречны в поведении, но ведь мы знаем, что царь Петр Алексеевич не особенно следил за тем, чтобы слуги в его предках были порядочны; ему было главнее, чтобы они сами служили ему, Петру не за страх, а за совесть.

И А.В. Кикин этому условию удовлетворял полностью.

Чем занимался Александр Васильевич? Многим.

Он, например, приискивал мастеров переплетного дела для государевой библиотеки, да еще и таких мастеров, которые могли бы переплетать книги таким образом, который Государю Петру Алексеевичу нравился. А кто же раньше показал царю образцы таких переплетов? Догадываетесь? Правильно, Кикин и показал. Он был крупный спец также и по переплетам.

Образно говоря Александр Васильевич сделался для царя со временем совершенно незаменимым человеком. И, как читатель, должно быть, догадывается, это произошло при живейшем и целенаправленном участии самого Кикина. Он мог организовать все. Это был, говоря современным языком, знающий свое дело и способный к новому личный менеджер Петра.

Еще пример. Царю захотелось устроить фонтаны. Дело новое. Надо опять приискивать мастеров, контролировать ход работ, расходования средств, да так, чтобы еще и сберечь государственную денежку. На такое дело у Петра был человек надежный. И это снова Кикин: хозяйственник, классный квартирмейстер, исполнитель проектов, друг царской семьи и личный приятель Государя, имевший от него особое ласковое прозвище дедушка.

Вот как, вполне приватным образом, с юмором царь обращается к Кикину немедленно после женитьбы последнего 9 июня 1711 года: «Грос фатер! Поздравляем вам с молодой бабушкою и прошу чтоб добра была ко внучку (т.е. к автору письма. – ЮВ), так как дедушка. Мы утешаемся вашими радостями, а у нас всяко бывает».

Легко можно понять, что получавший т а к и е письма от царя, Кикин, мог чувствовать себя вне царского глазу и царского контроля, и, поэтому мог отваживаться на действия, на которые мало кто мог тогда отважиться.

Что имеется ввиду?

Имеется ввиду радение Александра Васильевича о родичах своих, хотя уж кому-кому, а ему то было доподлинно известно, что Петр относится к таким фактам по-меньшей мере подозрительно. Но в данном случае, все сходило как нельзя лучше. Судите, читатель, сами.

18

Как-то, уже спустя время после женитьбы Алексея Петровича, в Риге, во время ужина царского, на который был запросто зван Кикин, Петр стал в сердцах сетовать на своих «детей» – т.е. на Алексея и на сноху Софию Шарлотту:

– Не возьму в толк никак – куды они деньги девают. Сам шлю изрядно. Данилыч дает без счету, а все не хватает им. Занимать, по слухам, начали. Что делать? Не миновать посылать к Алешеньке человека, чтоб за деньгами его досматривал, счет вел. Да вот беда: нет у меня сейчас такого человека. А нужен – край… Слышь, дедушка, а у тебя такого человечка на примете нет ли?