Отчий дом

Краеведческий музей в селе Каменском был народным, организованным на общественных началах. Имел, однако, свое, специально для него построенное местным колхозом имени Семена Михайловича Буденного помещение. И славу если и не всесоюзную, то республиканскую — наверняка. По крайней мере афиши, объявления и буклеты с цветными фотографиями о его деятельности печатались в Киеве и распространялись по всей Украине. Еще в давние времена Каменское славилось как село гайдамацкое. Видело оно и Гонту, и Зализняка, и еще многих гайдамацких вожаков. Народное предание из поколения в поколение приписывало к Каменскому также и полуапокрифического предателя, героя известной драмы Карпенко-Карого и народных песен Савву Чалого. А местные археологи-любители из учителей, учеников, комсомольцев под руководством неутомимого краеведа, агронома и председателя колхоза Ивана Ивановича Сирко раскопали места бывших гайдамацких конюшен и кузницы времен Колиивщины, собрали множество старинных орудий труда, вещей казацкого и гайдамацкого быта, оружия, записали множество легенд, преданий, песен — исторических и в частности гайдамацких, — а потом перешли к разнообразнейшим — местным, областным, центральным — архивам и начали переписку с многими книгохранилищами и учеными — археологами, историками, архивариусами Киева, Москвы, Ленинграда, Варшавы, Кракова, Вильнюса. В результате всего этого было обнаружено, разыскано, изучено и в копиях, а иногда и в оригинале, собрано в Каменском огромное количество книг, вещей, документов, среди которых попадались и уникальные, бывшие неизвестными науке до открытия Каменского музея. Они безапелляционно засвидетельствовали гайдамацкую славу Каменского, и именно с них, собственно, и начался музей.

Позднее гайдамацкая слава, слава Колиивщины и Гупаливщины была поддержана не менее громкой славой Первой Конной, того ее периода, когда она в двадцатом году, осуществив свой легендарный «прыжок» из Майкопа в Умань, вышла на польский фронт. Тогда в мае здесь на некоторое время разместился штаб армии. В Каменском и окрестных селах еще и теперь здравствуют пожилые люди, собственными глазами видевшие Буденного, Ворошилова, Щаденко. Да и сам Андрей Семенович, хотя был совсем мальчонкой, крепко удержал в памяти и те весенние дни, и те массы конников, входившие в Терногородку с большого Старгородского тракта с шумом и грохотом, под медный гром оркестров, под красными развернутыми знаменами…

Со временем на стендах Каменского музея наряду с материалами о славе дальнего и ближнего прошлого появились впечатляющие материалы о героике Великой Отечественной войны и о трудовых подвигах богатого, известного на всю область колхоза имени Буденного с его тридцати-, сорокацентнерными урожаями пшеницы, широко известными свекловодами, механизаторами, животноводами — орденоносцами и Героями Социалистического Труда.

В музее среди многих дорогих и уникальных экспонатов и документов на самом видном месте выставлены были книги с дорогими надписями и личное оружие — наган и сабля — Климента Ефремовича Ворошилова и Семена Михайловича Буденного и рядом с ними увеличенное фото мальчика в расстегнутой темной рубашке — фото будущего командующего Третьим Белорусским фронтом Ивана Даниловича Черняховского. Иван Данилович родился неподалеку от Каменского, и его считали здесь земляком.

И снова все это так заинтересовало гостя, так умилило его, что он уже даже и не почувствовал, как быстро пролетело тут, включая и переезд из Подлесного в Каменское, еще около четырех часов. Да еще и ничего не подозревающий Славка, когда Андрей Семенович пока лишь вскользь вспомнил о Петриковке, значительно охладил гостя, к слову рассказав ему о том, что той Петриковки, о которой он помнит, по существу давно уже и не существует, что выжжена она два раза при немцах дотла да и расстреляна почти поголовно. Так что попади туда случайно Андрей Семенович, не только ничего не узнает, но, по всей вероятности, даже ни одного знакомого лица не встретит…

И все же… При переезде из Каменского в Шаровку Андрей Семенович все-таки приступил издали к «обработке» своего чичероне, начав рассказ о том, как он еще в тридцать первом учительствовал в той Петриковке, хотя и сам уже понимал, что ничего путного из этой затеи у него не выйдет. День зимний быстро клонился к вечеру, и поля вокруг медленно погружались в сумерки.

Добрались в Шаровку уже после захода солнца, и школьный музей, к искреннему сожалению Андрея Семеновича, оглядели лишь бегло.