От Лукова с любовью

– Хорошо, – пробурчала я, а потом, наклоняясь к Руби, прошептала: – Пожалуйста, проследи, чтобы ничего не случилось. – Я услышала, как она засмеялась, и почувствовала, как она кивнула. Снова прикоснувшись к ее голове, я в последний раз оглядела кухню и увидела, что Иван уселся рядом с Джеймсом.

Потом я на фиг убралась оттуда, прошмыгнув на лестнице мимо Бена так, словно у меня земля горела под ногами. Я приняла душ с невероятной скоростью, воображая, что они, вероятно, рассказывают Ивану всякие ужасы обо мне. Возможно, именно этого я и заслуживала. Я оделась подходяще для того единственного свободного вечера за неделю, который выдался у меня. Субботними вечерами я могла побездельничать и поесть на ужин то, что мне хочется.

Протерев лосьоном с алоэ свои бедные, уставшие ноги, я спустилась по лестнице, навострив уши, чтобы слышать, о чем, черт побери, они могли говорить на кухне. На этот раз проблема была в том, что все они как будто шептались или не разговаривали, поэтому я ничего не смогла разобрать.

По крайней мере, до тех пор, пока не дошла до двери. Потом я услышала, что все они очень-очень тихо смеются.

– Я не понял, почему вы все смеетесь? – услышала я, как спросил Аарон, муж Руби.

Ему ответил Джоджо:

– Ты видел ее фотографии, до того, как она созрела?

Этого было достаточно для того, чтобы я поняла, о чем они говорят. Свора придурков. Но я по-прежнему не сдвинулась с места.

– Нет, – ответил другой мужчина.

Кто-то фыркнул, и я поняла, что это Тэйли.

– Джес созрела очень поздно. Сколько ей тогда было? Кажется, шестнадцать.

Да, шестнадцать, но я не собиралась подтверждать это.

Но это сделала мама, недолго думая.

– Знаешь, некоторые дети довольно долго остаются пухлыми, как младенцы, – продолжила Тэйли, продолжая говорить очень тихо. – У Джес это продолжалось до шестнадцати лет, пока она не достигла половой зрелости, – посмеиваясь, сказала она.

– Нет, – попытался возразить Аарон, спаси его бог.

– Да, – подтвердила Тэйли. – Она была полноватой.

Джоджо фыркнул:

– Немного?

– Ой, вы просто придираетесь, – вмешалась Руби. – Она была такой классной.

– У нее была такая толстая задница, что она терпеть не могла трико, потому что белье врезалось ей в ягодицы, – решила внести свою лепту мама. – Чем больше мы уговаривали ее носить вещи свободного покроя, тем чаще она надевала проклятое трико и комбинезон, даже если ей было в них некомфортно.

Послышался тихий смех, я была уверена, что смеялся Иван.

– Это на нее похоже.

– Ты даже представить себе не можешь. Эта девчонка всегда считала своим долгом делать прямо противоположное тому, чего от нее хотят. Она делала это из принципа. Она всегда была такой. Запрет остановил ее один-единственный раз, когда она смотрела фильм… как он назывался? Про хоккей, которым она была одержима.

– «Могучие утята», – подсказала Руби.

– Точно, «Могучие утята». Она умоляла меня отдать ее заниматься хоккеем, но не было ни одной хоккейной секции, куда бы принимали девочек. Я обсуждала этот вопрос с одним тренером, чтобы он позволил ей попробовать, когда ее пригласили на день рождения в пассаж, и я уговорила ее пойти туда только потому, что сказала ей, что многие хоккеисты, чтобы усовершенствовать свои навыки, занимаются фигурным катанием.

– Я не знал об этом, – удивился Джеймс.

– Господи, она смотрела этот фильм миллион раз. Я пыталась по меньшей мере раз в неделю выбрасывать эту кассету в мусор, но мама всегда доставала ее обратно, – проворчала Тэйли.

– Разве она однажды не засекла тебя и вы, девчонки, не подрались из-за этого? – спросила Руби.

Это вызвало у меня улыбку, потому что я отлично помнила тот день. Мы подрались. Мне было десять лет. Тэйли, я думаю, восемнадцать. К счастью для меня, она была коротышкой, и мне было не так уж трудно поколотить ее за то, что она пыталась выбросить мой фильм.

– Да. Она расквасила мне нос, – ответила сестра.

Мама расхохоталась:

– Было столько крови.

– Как вы можете смеяться над тем, что она напала на меня? – с придыханием спросила Тэйли, напомнив мне о том, что она была второй самой большой истеричкой в семье.

– Твоя десятилетняя сестра ударила тебя кулаком в лицо. Знаешь, как мне было трудно не рассмеяться, когда это случилось? Ты сама напросилась. Я тебя предупреждала, она тебя предупреждала, но ты все равно поступила по-своему, – молола языком мама так, словно ужасно гордилась мной.

Что снова вызвало у меня улыбку.

– Это чушь, мама.

– Ох, Иван, не обращай внимания, тебя не должно беспокоить то, что маленькая девочка одолела свою старшую сестру, не так ли? – спросила мама.

Молчание, а потом:

– Я уверен, что ты была не первой, кому вмазала Джесмин. И не последней.

Снова молчание, а потом Тэйли добавила:

– Нет. Не первой и не последней. – Потом раздался звук, подозрительно напоминающий фырканье. – Она всегда была маленькой скандалисткой. Ей было три года, когда она ударила ребенка в детском саду?

– Я думал, что она ударила того мальчишку, который пытался заглянуть ей под юбку, когда ей было три года? – спросил Джоджо.