На этот раз глаза вытаращила я. И поскольку никто на нас не смотрел, мне захотелось сказать ему правду, потому что это вроде бы не было никакой тайной. Или предметом стыда. Потому что я не стыдилась этого.
– Я понимаю. Но ты знаешь, что твоя сестра – мой единственный друг, с которым я не связана родственными узами, дружбу с которой мне удалось сохранить на многие годы. – Я гордилась этим. У меня не было времени выслушивать всякий бред от посторонних людей. Честно говоря, я считала это самой лучшей чертой своего характера.
Иван только окинул меня взглядом.
Я дернула плечом.
Потом он опять пристально посмотрел на меня.
– Ты в последнее время разговаривала с ней?
Я покачала головой:
– А ты?
– Нет. – Отвернувшись, он сделал шаг вперед, подойдя к столешнице, и спросил меня через плечо: – Так ты не говорила ей, что мы теперь партнеры?
Черт.
– Нет. – Я замолчала. Я предполагала, что это сделает он. – Ты тоже не говорил ей?
– Нет.
– А твои родители?
– Они в России. Я сто лет не разговаривал с ними. Мама прислала мне несколько фотографий, но на этом наше общение закончилось.
Вдвойне хреново.
– Я думала, что ты должен был рассказать им.
– Я думал, что ты должна была рассказать Карине.
– Я разговариваю с ней не так часто, как раньше. Она занята учебой в медицинской школе.
Мне был виден только затылок Ивана, когда он медленно и задумчиво кивнул, словно думал о том же, что и я. И последовавшие за этим слова подтвердили мои предположения.
– Она нас убьет.
Потому что так оно и будет. Наверняка полный трындец.
– Позвони ей и скажи, – попыталась я переложить ответственность на Ивана.
– Сама позвони и скажи, – не глядя на меня, усмехнулся он.
Я толкнула его в спину:
– Она твоя сестра.
– Она твоя единственная подруга.
– Придурок, – пробормотала я. – Давай бросим монетку и посмотрим, кто должен позвонить.
На этот раз он посмотрел на меня:
– Нет.
Нет. Дурак.
– Я этим не занимаюсь.
– Я тоже.
– Не будь размазней и позвони, – прошипела я, стараясь не повышать голос.
Он хихикнул, а я насупилась.
– Кажется, не я один размазня, – ответил он.
Я открыла рот и тут же закрыла его. Он достал меня. Он до чертиков достал меня.
– Вопрос. Вы оба когда-нибудь в чем-нибудь приходите к согласию? – спросил Джоджо, стоя приблизительно в метре от Ивана и держа в руках доверху наполненную тарелку.
Он слышал? Вот же любопытный! Он подслушивал.
– Нет, – ответила я в тот же момент, когда Иван сказал «да».
По тому, как губы моего брата медленно растянулись в улыбке, я поняла, что он все слышал. Или, по крайней мере, большую часть сказанного.
– Я не
Но ничего другого от него или от кого-то из моих родственников я не ожидала. Не думаю, что папа был любопытным, но… не могу сказать с уверенностью, и, честно говоря, это не имело значения. Все равно его никогда не было рядом.
На чем я заострила внимание, так это на том, что Джоджо был прав. И, должно быть, Иван признал это, потому что, взглянув на меня, он вскинул брови. Собиралась ли я переживать из-за того, что Карина взбеленится, потому что ни один из нас не рассказал ей о чем-то очень важном? Нет.
Но…
– Я бы сказал, отличная идея, – проворчал Джоджо, прежде чем пройти мимо нас и занять свое место за столом.
Иван продвинулся вперед и немедленно принялся наполнять тарелку едой, говоря при этом достаточно тихо для того, чтобы только я могла услышать его:
– Неплохая идея.
– Неплохая, но лучше не говори ему об этом. Если ты это сделаешь, он запишет это в свой дневник и будет вспоминать об этом в следующие пять лет.
Высокий мужчина передо мной протянул мне сервировочный нож для лазаньи. Я взяла себе столько, сколько хотела, чтобы наесться досыта, но не так много, чтобы набрать лишние четыре килограмма после диеты, которую я соблюдала последние несколько недель. После этого я выбрала два ломтя чесночного хлеба и положила себе немного салата, потому что, хотя это был читмил, овощи мне все равно были необходимы.
К тому времени, когда я повернулась, оставалось всего два свободных табурета, не занятых ничьей задницей. На один из них сел Иван, а на другой – я, втиснувшись между ним и Руби. Я задела его локтем, когда он потянулся за рулоном бумажных полотенец, оставленных кем-то в центре острова. Когда он оторвал одно, его рука на секунду повисла в воздухе, после чего он оторвал еще одно. Как раз в тот момент, когда я отрезала кусочек лазаньи, что-то белое упало мне на колени.
Это было одно из бумажных полотенец.
– Не думала, что ты дотянешься до них, – язвительно прошептала я.
Я искоса посмотрела на него, все еще держа в руках тарелку.
– Понимаешь, это потому, что ты – коротышка.
Прикусив щеку изнутри, чтобы удержаться и не отреагировать физически, я пробормотала: