Останься со мной!

Я приехала сюда на такси, как требовала инструкция, отпустила машину и теперь неспешно шла по нужной аллее, стараясь ничем не выдавать своего волнения, не оглядываться по сторонам, не всматриваться в прохожих. Просто праздно гуляющая по парку женщина – ничего странного, ничего интересного.

Скамейка, которую назвал мне Володя, была пуста.

Я стряхнула с нее снег и присела на краешек, расправив черную куртку – одну из первых вещей, которую я купила по возвращении в реальный мир. У ног моих по утоптанному снегу запрыгал воробей. Подскакивал к носкам сапог, склонял набок серую голову, смотрел на меня круглым коричневым глазом.

«Воробьиха», – вспомнила я. У воробьев коричневый шлемик на голове. Вовка в детстве научил отличать…

Засмотревшись на воробья, я и не заметила, как появился Володя. Он опустился на скамейку рядом со мной и тоже принялся наблюдать за бойкой птицей. Потом спросил коротко, так и не взглянув на меня:

– У тебя все в порядке?

Что я могла ему ответить?

Рассказать о своих успехах и достижениях? Он наверняка был осведомлен об этом лучше меня. О терзавших же меня страхах, о появившейся неуверенности, ощущении, что я – самозванка в этой жизни и до сих пор не понимаю простейших ее законов, говорить было как-то неуместно. Признаваться, как сильно мне его не хватало, и насколько легче и спокойнее мне стало, чуть он опустился рядом со мной на скамью, тем более не было никакого смысла.

– Да, – отозвалась я. – Все в норме, спасибо.

Он покивал, вычертил носком ботинка прямую линию на снегу, а затем заговорил негромко:

– В пакете мини-диск и деньги. Ты должна будешь передать их человеку в Дамаске. Он зайдет к тебе в гримерную после концерта, назовет кодовое слово – «Триполи». Диск повезешь в своем багаже и сделаешь все, чтобы на таможне его не заметили.

– А дальше? – спросила я.

– Если появятся дальнейшие инструкции, с тобой свяжутся.

Он говорил коротко, отрывисто. И мне вдруг пришло в голову, что Володя не меньше меня нервничает, отправляя меня на первое задание. Это, наверное, было странно, смешно и начисто нарушало субординацию, но я дотронулась до рукава его куртки и сказала веско:

– Все будет хорошо, Володя. Я справлюсь.

У него дернулся уголок рта.

Но ничего отвечать мне Володя не стал. Мы помолчали еще несколько секунд, и вдруг меня осенило:

– Постой, так это что получается: на фестиваль меня пригласили тоже при вашем участии?

А я ведь до сих пор считала это своей небольшой победой, первым заметным достижением в чреде ступеней, по которым мне еще предстояло взойти! Теперь же получалось, что к моим собственным стараниям и талантам приглашение не имело никакого отношения? Или имело?

Мне вдруг четко стало ясно, что этого – как и много другого – я никогда не узнаю.

Как не суждено будет узнать, что на самом деле произошло с моей матерью, случайно ли я сама попала в эту кабалу или меня сдал рыжий бандюган Миша Брискин…

И точно так же я никогда не буду знать, являются ли какие-то мои достижения моей собственной заслугой, или они сфабрикованы соответствующим ведомством, которому выгодно, чтобы известность моя росла и ширилась за пределы Родины.

Володя снова ничего не ответил мне, только коротко сжал мою руку на прощание. Скоро этот жест станет между нами привычным, отработанным и исполненным точного значения: я с тобой, я прикрою, все будет хорошо.

Он поднялся на ноги и быстро пошел прочь по аллее.

Я хотела окликнуть его, сказать, что он забыл передать мне пакет для связного, но вдруг заметила оставшийся на скамейке тонкий прозрачный «файл». В нем лежали золотистый маленький мини-диск и солидная пачка темно-зеленых купюр.

Мое первое задание прошло на удивление легко, хотя меня и трясло, разумеется, как осиновую ветку под порывом ветра.

Таможенный досмотр в аэропорту я проскочила без приключений: сказывалась школа, которую я прошла во время жизни с Мишей. К тому же эстрадная группа, направлявшаяся на международный музыкальный фестиваль, пользовалась некоторыми привилегиями. Так или иначе, я без задержек прибыла по месту назначения, и диск с деньгами прибыл вместе со мной.

В тот раз я впервые попала в восточную страну, увидела собственными глазами это особое очарование, под которое мне суждено было подпасть навсегда.

Дамаск, один из живописнейших восточных городов, где, если верить легенде, некогда поселились изгнанные из рая Адам и Ева, поразил меня своими древними стенами, дворцами, мечетями – и общей атмосферой восточной неспешности, покоя и неги, которая словно витала в его воздухе. Старая, обнесенная стеной часть города, с его дворцом Аль-Азема, мечетью Омейядов, другими мечетями, музеями и дворцами, словно сошла со страниц сказок «Тысячи и одной ночи».

Здесь же я впервые побывала на восточном базаре Сук-Хамиде, крытом рынке возле мечети Омейядов, насчитывающем более тысячи лет. Здесь впервые вдохнула непередаваемую смесь ароматов пряностей, фруктов, сладостей, шелков, благовоний и меди…