Останься со мной!

Это было до того гадко, что я поторопилась и, не дожидаясь, когда разомлевший Салем созреет до второго подхода, подсыпала ему в вино легкую дозу снотворного. Дождалась, пока он уснет, и провернула все, что было мне поручено.

Пришлось, разумеется, остаться в номере до утра, иначе горячий арабчонок что-нибудь заподозрил бы. К счастью, все это время Салем проспал безмятежным сном младенца.

Наутро он демонстрировал даже некоторое смущение, видимо, стыдился того, что так быстро вырубился накануне. Однако я всеми силами постаралась его заверить, что прошедшая ночь была лучшей в моей жизни. Салем расцвел, а затем распрощался со мной и отвалил в аэропорт, увозя в багаже запущенных мною «кротов».

Мне же предстояло решить, как я теперь буду смотреть в глаза Володе.

Кажется, как раз после того случая он и сообщил мне, что женится.

Произошло это в Москве, во время одной из наших обычных встреч где-то в не слишком оживленном общественном месте. На этот раз мы сидели в крошечной полуподвальной кафешке, за столиком, прихлебывали кофе. Я крошила песочное пирожное, лежавшее передо мной на фарфоровой тарелочке. Володя смотрел куда-то мимо меня. После того моего задания мы еще толком ни разу не разговаривали.

– Ну, что, – спросила я, – все счастливы? Удалось получить доступ к нужным сведениям?

– Да, – кивнул Володя, все так же не глядя на меня. – Салем по жадности или по дурости действительно кое во что впутался. Это важная для нас информация. Ты отлично сработала.

Он помолчал и все же выдавил из себя:

– Спасибо!

– Послушай, – осторожно начала я, – тебе не кажется это немного… м-мм… несправедливым? Ты сам отправил меня на это задание, сам передал инструкции, а теперь даже не желаешь на меня посмотреть?

Он прикусил нижнюю губу, на щеках заиграли желваки.

Я знала, что он вспоминает тот наш единственный поцелуй на грязных матах в подвальном спортзале.

Володя…

Я не могла разделить его чувств, для меня он навсегда остался младшим братом, преданным мне мальчишкой с круглыми отчаянными глазами и торчащими из куцего пальто покрасневшими от холода руками. Но я сочувствовала ему, понимала его переживания и… немного злилась.

Думал, что ты стойкий оловянный солдатик, Володенька? Мнил себя хладнокровным разведчиком, для которого правое дело куда важнее личных мелкобуржуазных чувств? А оказалось вот оно что. Не так-то все просто…

Володя перевел дыхание, сжал в пальцах черенок чайной ложки и твердо посмотрел мне в глаза.

– Ты совершенно права, – ответил он. – Я приношу свои извинения, этого больше не повторится.

Мне было и смешно и грустно. Так серьезно он это сказал, так убежденно. Без тени иронии.

Милый, честный Володенька…

– И раз уж об этом зашла речь, – продолжал он. – Я должен сказать тебе еще кое-что. Через полтора месяца я женюсь и…

Не знаю, что он собирался поведать мне дальше, наверное, сообщить, что становится семейным человеком, для которого такие глупости, как влюбленность в, если можно так выразиться, коллегу, по определению не должны существовать.

Но я не дала ему договорить:

– Боже, когда же ты успел? А кто она? Она знает, кем ты работаешь? А про меня? Про меня она знает?..

– Алина, – он поморщился. – Не надо, хорошо? Она – очень милая девушка, мы познакомились еще во время учебы. Разумеется, она знает, что я работаю в органах, но не знает никаких подробностей. И не узнает их никогда, ты сама должна понимать. Что же касается тебя…

– Обо мне тоже никто и никогда не должен узнать, правильно я понимаю? – немного ядовито отозвалась я.

Мне вдруг отчетливо стало понятно, что в моей жизни такого никогда не будет.

Даже Володя, в конце концов, может жениться, обрести семью! Пускай он никогда не сможет быть полностью откровенным с женой, но она будет знать о нем достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов. В моем случае это исключено. А значит, я никогда не смогу ни с кем построить отношения, хотя бы отдаленно напоминающие близкие и доверительные.

Не то что бы я к этому стремилась…

Отчаянный страх снова подставить свое сердце по удар, вызванный гибелью Саньки, общее недоверие к мужчинам, еще более усугубившееся после моего «романа» с Мишей, а уж тем более – все, что произошло со мной впоследствии, безусловно, сказались на моей психике. Но понимание, что я лишена самой возможности просто полюбить кого-то, оказалось неожиданно болезненным.

– Ладно, Володя, – через силу улыбнулась я. – Счастья тебе! Я за тебя очень рада, честно! Связь – как обычно.

Я поднялась из-за стола и пошла к выходу из подвальчика, так и не тронув свое пирожное.

Я никогда не видела Володину жену и родившегося через пару лет сына. Знала только, что они существуют, но наши отношения с Володей не предполагали дружбы семьями. Да и в самом деле: как бы он объяснил супруге, что водит довольно близкое знакомство с известной певицей?!

А я стремительно становилась звездой.