Останься со мной!

Не то что бы я сильно разволновалась. Я отлично понимала, что пост, который занимает Олег, предполагает необходимость порой срочно срываться откуда угодно, если возникли какие-то непредвиденные обстоятельства. Так что в том, что Радевичу понадобилось зачем-то срочно уйти с приема, в общем-то ничего странного не было. Удивительно, конечно, что он не предупредил меня…

Впрочем, со мной рядом ведь постоянно терся этот неугомонный Гюлар.

Может быть, Олег просто не нашел способа незаметно дать мне знать, что уходит?

Или он все-таки в чем-то заподозрил меня, возможно, даже окончательно раскрыл, и таким образом изящно скрылся из-под наблюдения. Вопрос: означает ли это, что он виновен? На самом деле – нет, не означает. Любой вменяемый человек, занимающий такой пост и в один прекрасный день осознающий вдруг, что руководство подозревает его в измене, понимает, что отныне, вне зависимости от того – виновен он или нет, положение его становится смертельно опасным.

Песня закончилась, грянули аплодисменты.

Я раскланялась перед гостями.

Жена посла даже обняла меня от наплыва чувств. Саенко, как ни странно, не подошел поблагодарить меня – и вообще, кажется, тоже куда-то растворился. И я решила, что это для меня отличный способ сбежать с начавшего уже досаждать мне мероприятия, не привлекая к себе излишнего внимания.

Мне хотелось к Олегу. Хотелось как-то унять свое беспокойство, убедиться: видишь, он дома, с ним все в порядке.

Олег попросил меня после приема ехать к нему и я не собиралась менять свои планы.

Отдав распоряжения водителю, я откинулась на спинку заднего сиденья и набрала на мобильнике номер Радевича. Аппарат оказался выключен. Что бы это могло означать? Олег занят срочной работой или не желает со мной разговаривать? Или…

Или с ним что-то случилось.

Господи, у меня окончательно расшатались нервы!

Если только…

Если зловещий Юрий Остапович не обманет меня и в самом деле отпустит после всего с миром – клянусь, я отправлюсь к первому же психиатру, получу рецепт на вожделенные, дарующие покой таблетки, запрусь в маленьком одиноком домике, который мне обещали выделить за заслуги перед Отечеством, буду неделями закидываться колесами и спать, спать, спать…

Автомобиль остановился у ворот дома Радевича.

Из будки охраны выглянул молодой парень в форме – кажется, его звали Витя, я успела запомнить.

Он наклонился к окну, и я опустила стекло.

– Здравствуйте, Витя! – поздоровалась я. – Вы не могли бы открыть мне ворота, если вас это не затруднит.

Парень явно робел передо мной. Ну, еще бы, для него, мальчишки, я – примадонна, которую он видел по телевизору, на канале MTV! Я была для него куда более высоким по положению персонажем, чем Олег Сергеевич Радевич, военный атташе России в Турции, под началом которого он здесь находился.

– Дело в том, что… – замялся он. – Дело в том, что Олега Сергеевича нет дома. Он еще не возвращался.

Черт! Да что вообще происходит?

– Витя, – веско сказала я и ослепительно ему улыбнулась. – Вас ведь так зовут, я не ошибаюсь? Прекрасно! Витя, Олег Сергеевич просил меня приехать к нему после приема в доме консула. Вероятно, его задержали дела. Ничего страшного, я подожду его. Вы ведь не впервые меня видите, разве у вас нет распоряжения пускать меня в любое время?

Парень колебался.

«В любое время – но до сих пор это происходило, когда полковник Радевич находился в доме», – явно хотел возразить он.

Но не решился. В конце концов, он ведь в самом деле видел меня здесь в последнее время каждый день и понимал, конечно, какие отношения меня связывают с хозяином дома. Вероятно, он также мог предположить, какой гнев обрушится ему на голову, когда Радевич узнает, что его подругу не впустили к нему в дом, и ей пришлось ехать обратно в город.

Мне даже стало жаль бедного растерянного мальчика. Хотелось сказать ему: «Эй, не переживай ты так! Все государственные секреты этого дома я давно уже раскрыла и сегодня ничего нового тут не найду».

В конце концов, Витя решился все-таки. Ворота открылись, во дворе загорелся свет, и машина подъехала к дому.

Я прошлась по темным и таким странно пустынным комнатам. Олега не было, но в каждой комнате как будто чувствовалась тень его присутствия. Забытая на диване книга, оставленный в проигрывателе диск, его запах на простынях в спальне…

И мне впервые пришло в голову: каково мне будет остаться без него потом, когда все закончится. Неужели вот так же темно и пусто, как было сейчас в этом доме?

Я снова и снова набирала его номер на мобильном, а мне все так же отвечал механический голос.

Мне отчаянно хотелось связаться с Володей и узнать: нет ли у него каких-то данных? Ведь в телефоне Олега установлено было устройство слежения, я сама об этом позаботилась. Значит, Володя должен был знать, где он находился. Но связываться с ним из этого дома было бы слишком опасно.

К тому же оставалась возможность того, что исчезновение Олега – дело рук российских спецслужб. Что мои действия сочтены недостаточно компетентными и дело взято под специальный контроль.