Особое назначение

— По прямой логике — карты свежие, недавно приобретенные, — решительно говорит Савельев. — И прокладывается на них новый, неизвестный нам курс.

— Зачем? — опять поднял голову Курнашов. — Своего рода ностальгия? Воспоминания о прошлом, воображаемые полеты, тоска летчика по небу? Возможно такое?

— В принципе возможно, — согласно кивнул головой Савельев. — Но в данном случае...

— Что замолчали? Продолжайте! — сощурился Курнашов.

— Было бы возможным, если бы не операция «Свадьба» и все, что нам о ней известно, — заключил Савельев.

— Предполагаете использование Спицына по бывшей его профессии? — спросил Курнашов.

— Да, — твердо ответил Савельев. — Поэтому его Конспиративная кличка — Шофер. Обратите внимание, даже в разговорах между собой они избегают называть его летчиком. Только Шофер! Оберегают от любых подозрений.

— А летчики, как известно, летают не на метле! — заметил молчавший до сих пор Костров.

— А если без метафор? — быстро обернулся к нему Курнашов.

— Захват самолета, — ответил Костров.

— Скорее, угон, — поправил его Курнашов. — Захват самолета производится обычно в воздухе с целью принудить пилотов изменить курс. Здесь, как мне кажется, предусмотрен иной вариант. Летчик задействован не случайно. Если вы помните, Техник назвал его «главной фигурой». И теперь понятно почему!

— Все это так... — подумав, сказал Савельев. — Но одному вести самолет? Да еще через границу?

— Смотря через какую границу. И какой самолет, — возразил Курнашов. — Граница может быть дальней, может быть близкой. От какого пункта считать? И самолет тоже — больше или меньше. А Спицын летал практически на всех типах самолетов. Включая «Ан-2»!

— На «Ан-2» через границу? — продолжал сомневаться Савельев.

— Еще раз повторяю: нам неизвестно, на каком расстоянии от границы намечено проведение «Свадьбы», — терпеливо разъяснил Курнашов. — Нам многое пока неизвестно! Но то, что Спицын летчик, дает право предположить обсуждаемый вариант. Вы не согласны?

— Время поджимает, Сергей Павлович! — вздохнул Савельев.

— А я что же, по-вашему? Вне времени живу? — помрачнел Курнашов. — На меня два фактора жмут: время и руководство.

Курнашов поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и остановился перед Савельевым.

— Всё на сегодня, — сказал он, дождался, когда сотрудники выйдут из кабинета, подошел к окну и тщательней, чем обычно, принялся протирать стекла очков.

Стас появился на вокзале за пять минут до прихода нужного ему поезда.

Вошел не через главный вход, а с той стороны, где расположены платформы пригородных электричек. Перед тем как пройти туда, он обошел все стоящие у вокзала автомашины, приглядываясь к номерам и антеннам, ничего подозрительного не заметил и вышел на перрон. Встречающих было немного: очень уж рано приходил поезд. Стояли несколько носильщиков с тележками, томился в ожидании какой-то паренек с букетом полуувядших цветов — купил, видно, накануне вечером, — прохаживались еще несколько мужчин и женщин, парами и в одиночку, но никто из них Стаса не насторожил — люди как люди. Когда подошел поезд, все они заторопились каждый к своему вагону — Стас успел заметить, что паренек с цветами встречал какую-то по-южному загоревшую девушку, потом увидел Черного, который не выходил, а вываливался из вагона, прижимая к груди бочонок с вином, и заспешил к нему.

— Первый, я — Четвертый! Я — Четвертый! — послышался взволнованный голос Лаврикова в динамике переговорного устройства.

— Первый слушает, — переключил связь на себя Курнашов. — Что у вас?

— Командированный в дым пьян! Еле на ногах держится! Боюсь, прихватит милиция!

— Не вмешиваться! — приказал Курнашов.

— А если он с игрушкой?

— Повторяю: не вмешиваться. Себя не обнаруживать. Объект из вида не терять.

— Вас понял. Конец связи.

— Ты что же делаешь, сука?! — Стас подхватил Черного под руку и потащил в дальний конец платформы.

Черный с трудом передвигал ноги, но бочонок держал крепко, даже пытался произнести что-то. Стас доволок его до ступенек, придерживая свободной рукой за шиворот, спустил вниз и потащил под арку ворот, выходящих на боковую улицу. Прислонив Черного к стене дома, он выбежал чуть ли не на середину проезжей части и, увидев зеленый огонек такси, поднял руку. Пронзительно завизжали тормоза, шофер рывком распахнул дверцы, собираясь высказать Стасу все, что он о нем думает, но тот опередил его:

— Извини, шеф! Расходы беру на себя. Корешу плохо!

Втащил Черного в машину и крикнул охрипшим вдруг голосом:

— Гони, шеф! Пятера сверху!

И когда такси рвануло с места, облегченно откинулся на спинку сиденья.

В это раннее утро улицы были еще пустынны, и таксист, смена которого кончалась, гнал машину с недозволенной скоростью. Стас сидел рядом с Черным, вытирал пот со лба, приходил в себя. Он не мог видеть, что за ними неотступно следует видавший виды «Запорожец», а за рулем сидит тот самый парень, которого Стас приметил на перроне вокзала.