Особое назначение

— Не должны, Сергей Павлович, — подумав, ответил Лавриков. — Именно так он у них числится. Вот справка.

— Странно... — перечитал справку Курнашов и обернулся к Савельеву: — Пятой фотографии предъявляли, Николай Иванович?

— Конечно, Сергей Павлович! — кивнул Савельев. — В неизвестном гражданине, беседовавшем с Гонщиком, она безоговорочно опознала человека, которого встретила у Белкина, когда рассчитывалась с ним за реализованные посылки. Белкин сказал ей, что это, мол, главная фигура, шофер, и может отвезти ее в Оксфорд, Кембридж и куда она только захочет! Правда, все это звучало как шутка, но собеседник Белкина реагировал на нее очень нервно, оборвал Белкина и тут же ушел.

— Как реагировал Белкин? — спросил Курнашов.

— Со слов Пятой, смутился, сказал ей, что вот, дескать, какой человек, шуток не понимает! Но самому было явно не до шуток!

— Так... — задумался Курнашов. — Что скажете?

— Если он — главная фигура, то кто же тогда Юрист? — помолчав, сказал Костров. — Наверно, имеется в виду другое.

— Что же, по-вашему? — смотрит на него поверх очков Курнашов.

— Точно сказать не берусь... — морщит лоб Костров. — Но шофер — это не случайно!

— Международные перевозки? Трейлер? — насторожился Савельев. — Главная фигура в смысле обеспечения транспортом?

— Возможно, — кивнул Костров.

— В «Свадьбе» участвует не один и не два человека, — снял очки Курнашов. — Как вы себе это представляете?

— И трейлер может быть не один! — возражает Савельев.

— Колонна? — протирает очки Курнашов. — И во всех машинах тайники? И все водители знают о скрытом грузе и молчат? Да вы что, Николай Иванович?

— Да... — покрутил головой Савельев. — Нереально!

— Вот именно! — усмехнулся Курнашов. — Но назван Спицын шофером, конечно, не случайно. В этом я с Михаилом Степановичем согласен полностью. Есть над чем подумать!

Курнашов помолчал и спросил:

— Что по поводу Черного? Молчат грузинские товарищи?

— Сегодня поступило сообщение, Сергей Павлович, — раскрыл папку Савельев. — Черный встретился с неким Отари Гулиашвили, отбывавшим срок в одном с ним лагере. По неподтвержденным данным, полгода назад Гулиашвили пытался продать пистолет системы «Вальтер» с патронами. Тогда же были проведены соответствующие оперативные мероприятия, но оружие обнаружено не было. Возможно, Черный послан именно на предмет приобретения пистолета, товарищ подполковник!

— Гадаем на кофейной гуще! — недовольно сказал Курнашов. — В университете все подготовлено?

— Да, Сергей Павлович, — кивнул Савельев. — Приказ будет вывешен.

— Проследите за этим сами, — приказал Курнашов. — Могут проверять. Всё! — И поднялся из-за стола.

Александр Гартман стоял у газетного киоска и листал свежий номер журнала «Огонек», изредка поглядывая на вход в университет.

Не по годам полный, лысеющий, с начинающей седеть бородкой он был похож на преподавателя или доцента одной из университетских кафедр, а туго набитый портфель у его ног лишь усиливал это сходство.

Если бы кто-нибудь сказал об этом Гартману, он бы нисколько не удивился, а принял бы это как должное. Его оставляли в аспирантуре, впереди маячила диссертация, ученая степень кандидата юридических наук, должность при кафедре, но Гартман предпочел адвокатскую практику. Специализировался он в гражданском праве, полагая, и не без основания, что дела эти выигрываются несравненно легче, чем уголовные. Вскоре за ним утвердилась прочная репутация удачливого адвоката, клиентов он теперь выбирал сам, сумму гонорара назначал тоже по своему усмотрению. Возможности своих доверителей он научился распознавать с первого взгляда и очень быстро понял, что споры из-за наследства — а именно эти дела он считал наиболее выгодными — ведут, как правило, люди вполне обеспеченные. Те же, кто, обладая средним достатком, жил на небольшую зарплату и редкие приработки, в суд по делам наследства никогда не обращались. Видимо, элементарная порядочность не разрешала им затевать тяжбу, чуть ли не на могиле матери или отца, из-за мебели, телевизора, обручальных колец и золотых часиков. Каждый брал на память то, что было ему дороже всего по воспоминаниям детства, и мирно, без споров, расходились.

Если они обращались в суд, то только в случае, когда это было жизненно необходимо: не могли вселиться в предоставленную им по ордеру комнату, которую незаконно занял, расширив свою жилплощадь, кто-то из проживающих в этой квартире жильцов. Или просили суд восстановить их на работе, с которой были уволены самодуром-начальником.

Гартман за такую «мелочовку» не брался, да и люди эти в нем не нуждались, слепо веря в силу закона и справедливость.

Гартмановская же клиентура никаким родственным чувствам значения не придавала, действовала цепко и напористо, выторговывая все, что можно было ухватить, дележ этот никого не шокировал, и отношения оставались сугубо деловыми, без излишних эмоций и нервотрепки.

В кругу этих людей Гартман стал своим человеком, близко сошелся с некоторыми из них, а на одной своей бывшей клиентке, вдове крупного ученого, которой он помог отсудить дачу и машину, женился.