Особое назначение

— Ну-ну... — покашлял в кулак Савелий Лукич. — Вещичек нет?

— Два чемодана — голова и живот! — засмеялся парнишка.

— И оба пустые? — сощурился в усмешке Савелий Лукич.

— Этот пустой! — похлопал себя по животу парнишка, потом ткнул пальцем в лоб: — А в этом бренчит кое-что!

— Ну, коли бренчит, ладно! — поднялся с кресла Савелий Лукич. — С дураками дела не имею.

— А дело-то есть какое? — подался вперед Полетайка. — По наколке или как?

Савелий Лукич подошел к шкафу, вынул оттуда скатанный в трубочку матрас, одеяло, подушку, кинул в угол и сказал:

— Спать на полу будешь. Не обессудь.

— Привыкшие! — ухмыльнулся Полетайка.

— И хорошо, — кивнул Савелий Лукич. — А о делах помозгуем!..

...О том, что ограблен ювелирный магазин, старший оперуполномоченный Уголовного розыска Виктор Павлович Бычков узнал рано утром. Сдав дежурство, он только что вернулся с Дворцовой и грел чайник на кухне. Жильцы квартиры по случаю выходного дня еще спали, в кухне было непривычно тихо, и, стоя над закипающим чайником, Виктор Павлович предвкушал, как, попив чайку с ситным, завалится спать и отоспится за все прошедшие сутки.

Особо срочных дел не предвиделось, подшефные его «маломерки» вели себя более или менее сносно. Шкодят, конечно, по мелочам, но на то они и безнадзорные! В городе таких еще хватало, но это были уже не бездомные чумазые пацаны, наводящие страх на рыночных торговок. У нынешних имелись и дом, и семья, но такой, видно, был этот дом и такая семья, что они предпочитали ютиться на чердаках и в подвалах, всеми правдами и неправдами добывая себе на пропитание. После облав их отправляли в Славянку — детскую колонию под Гатчиной. Колония эта была в ведении Наркомпроса, никакого надзора за воспитанниками, да и что могли сделать три молоденькие воспитательницы и педагог-заведующий с сотней отчаянных подростков. Пересидев на казенных харчах холодные зимние месяцы, мальчишки через выломанные в заборе доски убегали в город, днем шуровали на вокзалах и барахолке, а к ночи возвращались на облюбованные еще по прошлым побегам чердаки и подвалы.

Ими и занимался в 3-й бригаде Уголовного розыска старший оперуполномоченный Виктор Павлович Бычков.

Началось это давно, в первые месяцы его работы в милиции.

Расследовалось дело о квартирной краже, среди подозреваемых оказалось и несколько подростков. На допросах они изображали из себя «воров в законе», темнили, запутывали следствие, знали, что, как несовершеннолетним, тюрьма им не грозит, детколонии они не боялись и резвились на допросах как хотели!

Замначу Уголовного розыска Петру Логвиновичу Юрскому это надоело, он вызвал Бычкова и сказал: «Попробуй-ка разберись с ними, Виктор Павлович. Ты парень молодой, веселый, может, найдешь общий язык».

Бычков и вправду был человеком веселым! С ходу нарушив, инструкцию, собрал их всех вместе, усадил на обшарпанный диван в кабинете, не пожалев последнего червонца, сгонял кого-то из сотрудников в буфет за бутербродами, леденцами и заваркой и устроил вместо допроса чаепитие. О чем они калякали по душам за чаем, Бычков уже не упомнит — о футболе ли, об Иване Поддубном, о девочке-наезднице из цирка Чинизелли, — но факт тот, что выложили они ему все подробности кражи, с кличками участников и адресами «малин».

С той поры и повелось все дела по несовершеннолетним передавать в 3-ю бригаду, к Бычкову.