Молодой человек слушал речь Османа с большим вниманием и, как виделось всем, не смущался своей молодостью. Взялся имам за дело, не ленясь. Обошёл юрты и велел женщинам изготовить молитвенные коврики, показав, какими эти коврики должны быть. Собрал имам молодой мужчин рода Эртугрула и встал во главе их, засучив рукава. И не боясь чёрной простой работы, показывая, что и как надобно делать, принялся во главе правоверных за построение первой их мечети. Обжигали кирпичи, месили ногами глину… Поставили две мечети — в Эрмени и в Сугюте. И долго ещё стояли эти простые храмы. Молодой имам сам подготовил одного парня и сделал его азанчи, наставив, как надобно. Зазвучали с минаретов призывы к молитве. И молясь в этих мечетях, Осман думал, что ведь это первые прочные дома его народа, но прежде всего — Божьи дома! Впрочем, он по-прежнему полагал, что в юрте жить лучше, вольнее…
К сожалению, эти первые храмы не сохранились до наших дней. А к первому имаму Осман благоволил до самой его кончины; тот умер за пять лет до смерти самого Османа. Осман отдал ему в жены младшую дочь своего дяди Тундара, и Тундар не посмел возразить. Молодой имам и дочь Тундара положили начало хорошему роду, верой и правдой служившему османским правителям пять столетий. И лишь в начале двадцатого века дальние потомки имама уже не отождествляли в своём сознании османских султанов с государством как таковым. Один из потомков имама и дочери Тундара входил в известный комитет «Единение и прогресс»[231]. Потомки имама и дочери Тундара и до сих пор живут в Турции…
Мальхун — Мара
Лето наступило. Перекочевали в Эрмени. Осман ездил в Эски Шехир и в Инёню к своим новым приятелям, с которыми познакомился на султанской охоте. Эски Шехир — крепость на реке Порсук — давно сделалась настоящим маленьким городком. Инёню также было селением весьма большим. Бейские дома устроены были совсем на городской лад, хотя, конечно, до конийских дворцов им далеко было! В это первое своё после путешествия в Конью лето Осман, казалось, не вспоминал о своих смутных замыслах построения державы. Всадники вереницами двигались то в Эски Шехир, то в Инёню, а то в Эрмени, где Осман устраивал прекрасные большие охотничьи выезды. Пускали с рукавиц соколов и ястребов. Наученные птицы поднимали зайцев и лисиц. После целого дня охоты веселились, пировали на вольном воздухе. Осман стремился воспринять многое из поведения своих приятелей. Хотелось ему быть не хуже этих щёголей. Теперь занимала юношу одна мысль: а не отрезать ли ему свои косы? Явиться бы в тюрбане складчатом щегольском… Он, быть может, решился бы расстаться с косами, с этим старинным тюркским воинским убором волос, но вдруг представлял себе, как огорчится отец Эртугрул… Если бы рассердился, а то ведь огорчится!.. И подумав об отце, Осман обещался себе никогда не отрезать косы!..
Осман не задавался вопросом, чем ему интересны новые приятели. Пожалуй, куда занимательнее ведь было слушать мудрые речи Султана Веледа… Отчего же теперь Осман проводит столько времени в охотах и скачках? Отчего по душе ему весёлая лёгкая болтовня? Какое чувство неудовлетворённости жизнью стремится он заглушить?
Отчего Осман всё чаще и чаще седлает коня и скитается по окрестностям без цели? И сколько ещё продлится его странное смятение?..
Но вот однажды заходит меж приятелями разговор прямой о монголах.
— Как может смотреть народ на нас, его вождей и правителей, если мы не защищаем народ? — воскликнул Осман.
— То и дело я слышу о набегах монголов на мирные селения, о том, какие обиды чинят монголы… А мы не отвечаем, мы бездействуем…
— Эх! — заговорил в ответ эскишехирский друг Османа. — Если так и дальше пойдёт, мы и вовсе лишимся власти! Уже сейчас для султанских подданных ахии[232] важнее нас!..
Осман и прежде слыхал об ахиях, а теперь сказал так:
— Мы должны дружить с ахиями и поддерживать их, и мы должны учиться у них, если они и вправду таковы!
— За чем же дело стало? — откликнулся сын султанского наместника в Эски Шехире. — Поедешь от меня, поезжай через селение Итбурну[233], там распоряжается шейх ахиев, Эдебали. Поговори с ним.
— А ты? Ты говорил с ним?
Но бей отвечал, что говорить с шейхом Эдебали ему приходилось…
— Но мне это селение Итбурну не слишком пришлось по душе…
— Отчего?
— Да так. Сам не знаю.
— Стало быть, ахии не привлекли твоё сердце?
— Нет, я не очень поладил с Эдебали…
— А непременно заеду в Итбурну и буду говорить с Эдебали!..
Сын эскишехирского бея вдруг посмотрел пристально на Османа и сказал с досадой:
— Быть может, и тебе не стоит ездить в Итбурну! Зря я сболтнул об ахиях…
— Да я и сам слыхал о них! И ты обо мне напрасно тревожишься! Даже если мне и не удастся поладить с шейхом, ничего дурного из этого не выйдет. Я — человек не задиристый. Обходиться с людьми я худо-бедно умею…
Однако видно было, что эскишехирский бей недоволен поездкой Османа в Итбурну, хотя сам же и вызвал его на эту поездку…