Они разостлали молитвенные коврики, подняли руки до уровня плеч, произнесли: «Аллах акбар! — Превелик Аллах!» Затем, вложив левую руку в правую, прочли первую суру:
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Хвала — Аллаху, Господу миров, милостивому, милосердному, цари в день суда! Тебе мы поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, — не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших…[230]
Оба молящихся склонились и коснулись ладонями колен. Выпрямились, подняли руки и произнесли:
— Аллах слушает того, кто воздаёт Ему хвалу!
И опустились на коврики, и встали на колени, и приложили ладони, и пали ниц. И присели так, чтобы пятки упёрлись в ягодицы. И вновь простёрлись…
— Да будет на вас благодать и милосердие Аллаха! — обратились к ангелам-хранителям…
А за трапезой, такой же скромной, как и в прошлый раз, сказал старый имам молодому гостю:
— Хорошо это, то, что началось новое твоё гостевание у меня с молитвы!..
Осман провёл в доме старого имама два дня, потому что пришлось разместить свиту Османа по домам мусульман селения Силле, а люди эти не были богаты, и дома их не были так уж просторны. Долгое гостевание принесло бы большое стеснение для этих людей, хотя Осман и расплатился с хозяевами за постой золотыми монетами… Жить в палатках было бы слишком холодно…
Перед самым отъездом Осман исполнил своё намерение и говорил серьёзно с гостеприимным стариком…
— Отец, я в Конье предложил сыну твоему поехать со мной, оставить обитель Султана Веледа, известного тебе, и сделаться первым имамом в становище моего народа…
— И что же мой сын? — спросил старый имам, явно встревожившись.
— Увы! Он отказался…
— Аллах бююктюр! — Милостив Аллах! Сын мой не сделался предателем учения своего шейха!..
— Подожди, почтенный отец! Ведь я знаю, что ты отнюдь не одобряешь этих новых учений. Я знаю, что ты не одобряешь учения Джелаледдина Руми, но я предполагаю, что и учение Хаджи Бекташи чуждо тебе!..
— Ещё более чуждо, нежели учение этого Руми, — сухо отвечал старик.
— Тогда почему же ты восхищаешься нежеланием твоего сына поехать со мной?
— Потому что путь предательства — это не путь к Аллаху!
— Тогда осмеливаюсь спросить тебя: если неверный обращается к Аллаху, не предаёт ли он свою прежнюю веру?
— Вопрос и вправду нечестивый и глупый! Неверный, обратившийся искренне в правую веру, отказывается от ложного во имя истинного! Если бы сын мой отошёл от правой веры, я бы сказал себе, что у меня более нет сына! Но мой сын обещался быть послушным своему шейху и это обещание исполняет!
— Я сказал ему, что буду просить и тебя. Но он отвечал мне, что и ты не согласишься…
— Верно он тебе отвечал! Я не соглашусь. Как я могу оставить, бросить на произвол судьбы правоверных в Силле?! Ведь столько лет я — их наставник, советник, заступник!..
— Вот такими словами говорил о тебе и твой сын!
— Но пришло время и для просвещения твоего народа! Я уже подумывал об этом. У азанчи нашей мечети — двое хороших сыновей. Младший учится в медресе в Конье, а старший уже воротился в Силле; он не так умён, как его меньшой брат, то есть не имеет изощрённого разума. Так вот, младшего сына азанчи я надеюсь увидеть моим преемником, он часто наезжает к отцу и мы отвращаем его от прельстительных новых учений. А старший сын азанчи пригоден, как мне кажется, для просвещения твоего народа. Он — простая чистая душа, хорошо знает молитвы и молитвенные правила… И если ты хочешь, я отправлю его с тобой.
Осман согласился. Старший сын азанчи оказался рослым, немного неуклюжим, как бы медвежеватым. Он живо собрался в дорогу; самым важным предметом в его поклаже был Коран. А старый имам исполнил своё обещание о подарке Корана Осману. Также взял с собой сын азанчи многое, потребное для убранства мечети…
Аллах эджир сабыр версии! — Да поможет тебе Аллах быть терпеливым и стойким! — напутствовал Османа славный старик…
В становище родном люди сделались для возвратившегося Османа словно бы меньше ростом. Показалось ему, что и отец Эртугрул постарел. По-прежнему Осман почасту беседовал с отцом и получал мудрые советы. И теперь Осман разрешал споры людей в становище, мирил поссорившихся; следил за тем, чтобы вдовам и сиротам доставалось причитающееся им. Осман собрал людей и представил им первого их имама:
— Вот этот человек встанет во главе нашей общины. Теперь мы, правоверные, имеем наставника духовного!..