Осколки недоброго века

– Вы, японцы, так стремитесь стать вровень с великими западными державами, столь желаете влиться в цивилизованное общество, но… О, да! Восток дело тонкое, у вас имеются ещё и собственные, азиатские правила! Правила ведения войны, Сунь-цзы и прочее… когда ночная атака рейда Порт-Артура без объявления войны это совсем не вероломство, а такая-эдакая самурайская хитрость! Да?.. Но я не стану следовать хитро-изысканными восточными путями, а поступлю грубо. Мои генерал-адмиралы неоднократно предлагают… я отказывал, но, пожалуй, соглашусь!

Деревянно-бумажные японские города будут хорошо гореть после обстрелов корабельной артиллерией! А казаки на улицах Токио отрезвят излишне агрессивные самурайские головы!

И без того не выдерживая тон дипломатии, последние слова государя прозвучали особенно резко!

Японец буквально замер, побледнев, затем, медленно темнея лицом, пробормотал, выходя за рамки, презрев условности:

– Этого никогда не будет. У Ниппон… у Японии много богов (это прозвучало, как «много сил»)! Подданные Тэнно не смирятся с бесчестием, не уступят ни при каких обстоятельствах…

– Обстоятельства уже наступили!

– Против восстанет весь дух японского народа, каждый крестьянин, не только кадровая армия – все умрут, но…

– Вот-вот! Кто-то из мудрецов, возможно из восточных, сказал: «Выход есть всегда, даже если этот выход – смерть». Очень, знаете ли, в духе и философии японцев.

– Это сказал…

– Неважно! – прогремел император, перебивая: – Вам известно имя Акаси? Полковник Акаси Мотодзиро? Который с территории Швеции занимается организацией подрывной деятельности внутри России?

Мы!.. Мы воюем с вашей армией и флотом, но не посягаем на ваши устои и законную власть! А ваши спецслужбы связались с революционерами и заговорщиками, финансируя их, способствуя подрыву самого существования государства российского! Вы запустили такой разрушительный механизм, что даже после окончания войны нам эту кашу ещё долго придётся расхлёбывать! Что говорите?! В войне все средства хороши? Так мало того! Подзуживаемые вами террористы-народовольцы посягают на саму императорскую власть! На жизнь императора! На жизнь всей императорской семьи!

Романов на миг замолчал, вперившись в собеседника, ожидая реакции – японец либо взял себя в руки, снова натянув бесстрастную маску, либо…

«Да я ж для него белый варвар! – пришёл неожиданный вывод. – Не Тэнно-микадо, а в лучшем случае какой-то варвар-помазанник. Ах ты, сын узкоглазой собаки!»

Как всегда дав волю своему гневу, даже если он не выплеснулся наружу, а остался всего лишь в виде мысленных ругательств, Николай обрёл спокойствие, заговорив медленно и вкрадчиво:

– Вы как будто, господин Мотоно, не совсем понимаете существенность сиих фактов. Хорошо, я проведу доходчивую аналогию. Представьте, что российская служба диверсий и контрразведки организовала в Японии переворот с целью смещения правящей династии Мейдзи и убийства божественного Тэнно!

Скажете, гайдзины в Японии не смогут шпионить и проворачивать делишки по причине своей расовой отличности? Так есть ханьцы! Вы сумели настолько наследить в Китае, что там многие хотят отомстить. Предложения услуг жандармским и другим нашим службам на территории Поднебесной поступали неоднократно, можете не сомневаться. Слышали, наверное, даже ихэтуани-боксёры зашевелились.

Аккуратный азиат в костюме лондонской моды давно уже засунул свои бумажные протесты в портфель.

Упоминания о божественном Тэнно в столь оскорбительном контексте требовали, чтобы посол был потрясён.

Он и был потрясён! Потрясён безмерной печалью. И не гипотетическим фактом убийства (здесь играло иное мировоззрение, иной взгляд на кончину вообще), предрассудки европейца о бремени жизни и величии смерти нашли лишь одну болезненную точку – гибель микадо от руки грязного китайца была бы позорна!

Круглые линзы очков вдруг запотели, будто ватой тумана отгородив реальность.

«Я волнуюсь, – подумал сорокадвухлетний японец. Что-то ему подсказывало – в этой неожиданной импульсивности белого царя кроется невероятная провокация, – но если я хочу сохранить шаткие предпосылки к прекращению войны, то не стану включать его вызывающие намёки в отчёт. Пойду на личное унижение, лишь бы уберечь от унижения микадо. Слишком много горячих голов в окружении императора Муцухито, думающих о чести, но безрассудно забывающих стратегические истины, что давно премированы мировой политикой. Судьба ”Восходящего солнца” ступила на зыбкую почву и может оказаться подвешенной на тонких нитях неопределённости».

…А сквозь белую вату домыслов продолжала литься патетика российского царя:

– Я возьму на себя все обязанности, что налагают на меня моё звание и должность. И моя совесть! Именно совесть… большая политика такая субстанция, касаясь которой всякий раз надобно заботиться о нравственной гигиене.

На стыке

Разбудили адмирала в это утро рано, высыпав на голову первые вести: что-то намечается!

Досель устойчивая связь вдруг периодически зашумела наведёнными помехами, участились перехваты вражеской «морзянки».