Осколки неба

Лиза вздохнула. Да, скорее всего, слова ничего не изменят. Да и что еще она может сказать кроме "прости"?

Она медленно подняла руки и обняла Володю. Прижалась к его спине грудью и животом, задрожав от собственной смелой дурости, заскользила ладонями по футболке…

Он молчал и не двигался. От отчаяния Лиза начала целовать его спину, трясясь, как лист на ветру, и шепча:

— Пожалуйста, прости… Пожалуйста… Пожалуйста, Володя… Пожалуйста…

Он наконец отмер. Повернулся к Лизе лицом, сбросил ее руки и сделал шаг в сторону.

От этих его действий стало невыносимо больно. Лиза понимала, что заслуживает сейчас такого отношения к себе, но мучений это не отменяло.

— Мне говорили подобную херню много раз, Лиза. И знаешь, когда? Это забавно. Когда хотели, чтобы я был хорошим только для кого-то одного. А все остальные люди — побоку. И бесит, когда я пытаюсь как-то уравновесить ситуацию, сгладить углы. Возможно, не всегда правильно, но я пытаюсь не поступить подло ни с кем.

Лиза хотела сказать, что знает, но не могла произнести ни слова. И вообще ей казалось, что она сейчас зарыдает в полный голос.

— Я просто не ожидал такого именно от тебя. От кого угодно, только не от тебя. — Володя усмехнулся. — Ошибся. Я в тебе ошибся.

"Как я в Денисе…"

— Нет, нет, — воскликнула все же Лиза. Подошла к Володе, попыталась обнять, но он покачал головой — и она опустила руки. — Пожалуйста, Володя… — Голос был тихим, жалким. — Не надо так, я просто сглупила…

— Иди к себе, Лиз, — сказал он устало. — В этом разговоре нет решительно никакого смысла.

— Есть, есть. Я же прошу прощения…

— Этот… тоже хотел попросить у тебя прощения. Нужно оно тебе, Лиз?

Она похолодела. Не только потому что Володя вспомнил про Дениса, как она минутой назад, а потому что он сравнил ее с ним.

— Не нужно, так ведь? И мне не нужно, чтобы ты просила у меня прощения. Я все понял. Я на голову хороший. Прекрасно, когда я забочусь о тебе и ношу тебя на руках, но как только я хочу позаботиться о ком-то еще — это уже не устраивает. Как только я хочу сгладить неприятные впечатления о разрыве для человека, к которому неплохо отношусь — это уже раздражает. Но вот такой я. На голову хороший, правильно Маша говорит. А чтобы ты перестала меня таким считать, мне надо тебя изнасиловать, да, Лиз?

Она вздрогнула от неожиданности, посмотрела на него непонимающими глазами и сжалась от страха.

Володя криво улыбнулся и покачал головой.

— Испугалась. Ох, Лиза. Иди к себе. Не сделаю я тебе ничего плохого. Просто сегодня не трогай меня, пожалуйста. Я хочу побыть один.

Она сглотнула, устыдившись собственного страха, и тихо сказала:

— Пожалуйста, хотя бы поешь.

— Попозже, — Володя вновь отвернулся лицом к окну, давая понять, что разговор закончен, и замолчал.

Лиза стояла на месте еще несколько секунд, глотая слезы, а потом все-таки сделала, как он просил, уйдя к себе в комнату.

Так прошел весь день.

Володя находился у себя, а Лиза — у себя, и они не разговаривали друг с другом. Только вечером она услышала, как он прошел на кухню, зашумел чем-то, поставил чайник — видимо, все-таки решил поесть.

Лиза хотела выйти и поговорить с ним еще раз, но от голода — она ведь тоже не ела и не пила весь день, — и бесконечных переживаний не смогла встать с кровати. Лежала, смотрела в потолок и чувствовала себя совершенно опустошенной морально и физически.

Наверное, нужно вставать, собирать вещи и возвращаться к маме с Верой. Но сделать это Лиза тоже была не в силах. Она просто лежала и смотрела в никуда, чувствуя себя человеком, который упал в пропасть и лежит там, на самом ее дне, весь с переломанными костями, и не может выбраться наружу. Да и куда лезть, он тоже не видит — ослеп…

В какой-то момент скрипнула дверь, и послышался голос Володи:

— Лиза, я спать. Поешь, пожалуйста, и тоже ложись.

— Да, хорошо, — прохрипела Лиза, надеясь, что он зайдет, поговорит с ней, простит ее — но Володя не зашел. Закрыл дверь и отправился к себе.

Еще несколько часов Лиза лежала в полной тишине. За окном стемнело, а в комнате было светло — она не выключала освещение, — и рядом, у левого бока, спал Моня, и глаза у нее иногда начинали слипаться, но уснуть она не могла. Только погружалась в дрему, как организм просыпался сам, и сердце бешено колотилось от отчаяния.

Господи, да что же она? Нельзя оставлять это все вот так. Нельзя. Надо исправить…

Лиза встала, пошатываясь от слабости. Сходила в ванную, умылась и, вернувшись в комнату, сняла с себя все, оставшись обнаженной.

И пошла к Володе, замирая от страха, надежды и отчаяния.

Он спал, отвернувшись к окну.

Лиза, сглотнув и пережив приступ нервной дрожи, приблизилась к кровати и нырнула под одеяло.

Еще, еще… вот. Боже, какой теплый. Лиза прижалась крепче — она-то была ледяная, словно лягушка, — обняла, поцеловала в шею…

Володя вздохнул и замер. Почувствовал? Проснулся?

Господи, как страшно.

Лиза поцеловала еще раз, а одну из рук подсунула Володе под мышку, погладив грудь, потом опустила ее на живот… и застыла.

Нет-нет, она не может. Нет…

Но Катя ведь говорила, что он любит. Конечно, любит. Все мужчины любят такое.