Осколки

— Хочешь правду?

Я сжимаюсь. В контексте вчерашних открытий, эта простая фраза звучит угрожающе.

«Да»

— Нет. Я еще в том отеле у дороги предлагала тебе дружбу, но ты решил остаться принципиальным засранцем. Прими теперь последствия с достоинством.

Ник ухмыляется.

— Я скажу один раз, Ви, — произносит он серьезно. — Признаю, изначально я был не высокого мнения о тебе, но теперь вижу, что ошибался.

Я фыркаю.

— Ты вела себя как наивная, избалованная девчонка, которая только и доставляла что лишние хлопоты, да головную боль Риду, которому, впрочем, не особо до тебя есть дело….

— Да как ты… — на мгновенье становится до боли обидно, но Ник перебивает мои возмущения.

— Я не говорю, что ты чем-то плоха, — уточняет он, не отводя взгляд от дороги. — Ты красивая, все такое, и веснушки твои забавные, но сейчас не об этом.

— С каких это пор ты начал считать меня красивой? — недоверчиво спрашиваю я.

— А я говорил иное? Что-то не припоминаю.

— У кого-то явно проблемы с головой.

Видимо, мои слова звучат слишком провоцирующе, потому что Ник поворачивается и бросает в меня бумажным стаканчиком из-под кофе.

— Эй.

Я пихаю его в плечо, отчего Ник вдруг смеется, словно ребенка отодвигая меня свободной рукой.

— А ты говорила, что я отстой в комплиментах. Видишь, я учусь.

Он перехватывает мою ладонь, сжимая пальцы. Я замираю. И когда хочу высказать все, что думаю, также неожиданно Ник отпускает, возвращая свою руку обратно на руль.

Весь обратный путь проходит в гнетущей тишине. Ни Ник, ни я сама даже не делаем попыток разговаривать. Стараясь не думать о том, что случится дальше, я смотрю в окно, не в силах избавиться от навязчивой мысли, правильно ли поступаю.

Вскоре с широкой трассы машина съезжает на проселочную дорогу, впереди показывается знакомый ельник, и за поворотом выступает силуэт дома.

Мы заезжаем на подъездную дорожку и еще какое-то время сидим в машине. Ник словно дает мне время собраться с мыслями, по-видимому, расценивая мое молчание как беспокойство за реакцию Шона, а я прокручиваю в голове варианты развития событий, с ужасом понимая, что каждая новая версия выходит мрачнее предыдущей.

— Идем? — не знаю зачем спрашиваю я, и мы выходим из машины.

До двери двенадцать шагов. Последние секунды, чтобы собраться с мыслями. Но как только я пересекаю порог и натыкаюсь взглядом на Шона, вся подготовка летит на смарку. Руки снова начинают предательски трястись. Ник заходит следом, поворачивается, чтобы запереть дверь, и тут раздается щелчок предохранителя.

Рид стоит у основания лестницы, направляя на Ника пистолет. Я замираю, словно это не ему, а мне угрожают оружием.

— Вот теперь поговорим, — произносит он.

— Какого хрена тут происходит? — спрашивает Ник и, к моему удивлению, ведет себя на редкость сдержанно. Но это обманчивая безмятежность. Он умеет быть убедительным, когда это ему необходимо, и от мысли, что парни могут ему поверить, у меня вдруг скручивает желудок.

Вниз по лестнице спускается Арт, также доставая из-за пояса оружие.

— Ты в порядке, Ви? — спрашивает он. Я киваю.

— Пистолет и ножи на пол, — произносит Шон, обращаясь к Нику. — А потом ты все расскажешь.

Я прекрасно понимаю: Ник не будет выполнять его приказ. Ровно пара секунд требуется ему, чтобы понять причины и отреагировать. Отреагировать быстрее, чем я успею даже вздохнуть, убежать или оказать сопротивление. Ник хватает меня за руку и, выкрутив, заламывает ее за спину. В следующий миг я уже чувствую холод металла, приставленный к голове.

— Только дернись, Рид, и я спущу курок, — тихо произносит он, глядя на Шона, и обхватывает меня второй рукой под горлом.

— Ублюдок, — рычу я, вцепляясь пальцами в его локоть.

— Я ничего тебе не сделаю, — говорит он так тихо, что я не уверена, не плод ли моего воображения этот голос. Прикрываю глаза, стараясь успокоиться, и медленно вдыхаю наэлектризованный воздух. Хочется задать себе трепку за то, что была слишком медленной, слишком доверчивой. Зато холод приставленного к виску Глока действует отрезвляюще.

Шон решается заговорить первым.

— Главное правило любой военной операции — иметь своего человека в тылу врага, так ты, кажется, говорил?

Его голос хриплый, уверенный, но в нем чувствуется усталость. От пристального обвиняющего взгляда в груди печет. Чувство вины, сожаление за то, что подвела, как открытая рана, края которой с усердием растягивают.

— Ты ошибаешься, Рид, — отвечает Ник. Я вырываюсь, выискивая слабое место в захвате, собираясь пнуть его или что-то в этом роде, но Ник только крепче прижимает меня к своему телу.

— Я вас не предавал.

Злость.

Теперь она жужжит внутри меня, пытаясь вырваться на свободу.

— Ты врешь, — шиплю я. — Я следила за тобой и видела, как ты встречался с парнем, который был с отцом. На нем чёрная форма с логотипом ворона. Точно такая же, как на тех, кто преследовал нас в магазине.

— А ты все больше удивляешь, морковка.

— Не смей больше ко мне так обращаться!

От его слов внутри растекается отвратительное ощущение, будто никому вокруг доверять нельзя.