Ошибка леди Эвелин

– Ей хотелось так думать. Да и ее дяде тоже. Лорд Гольде занимает высокое положение при дворе и надеялся с помощью племянницы получить влияние на Эрика.

– Вот как?

Мне стало не по себе.

– А что, если он решил отомстить? Может, заключение лорда Каллемана под стражу – его рук дело?

– Возвращайся в Бронен, Эви, и ничего не бойся, – не стала отвечать на мой вопрос леди Кейт. – Эрик часто ходит по грани, но еще ни разу не проиграл. И в этот раз все обязательно обойдется.

Она ободряюще сжала мою руку, словно пытаясь этим дружеским жестом передать свою убежденность в том, что все будет хорошо, но я чувствовала, что ее мысли заняты чем-то другим.

– А почему лорд Хольм назвал его Черным?

Я не смогла удержаться и задала тот вопрос, что весь вечер крутился на языке.

– Так переводится с древнедартского фамилия Эрика, – ответила леди Горн и снова устало потерла покрасневшие глаза. – Прости, сложный день, – немного смущенно пояснила она. – Тяжелого раненого привезли, пришлось повозиться, вытаскивая его из сумеречного мира.

– Тогда не буду больше задерживать. Темной ночи, леди Кейт.

– Темной ночи, Эвелин. Если нетрудно, зови меня Кэтрин, как делают все мои друзья.

– Хорошо… Кэтрин, – улыбнулась в ответ, повернула на пальце кольцо и шагнула в дрожащее пространство.

***

Он смотрел на стоящую перед ним девушку и впервые в жизни не знал, что делать. Большая часть его – темная, эгоистичная, не привыкшая брать в расчет желания и чувства других, требовала согласиться с глупой затеей и взять все, что можно, выжать магию девицы до капли и разрушить зачарованные пространственные слои, вырваться на свободу, уйти из темницы, заставив Дарвена проиграть.

И еще пару недель назад он так и сделал бы. И даже раздумывать бы не стал. Так почему сейчас все иначе? Откуда взялось это тревожное и незнакомое чувство, что ковыряло совесть и не давало поступить так, как должно?

Эрик одним глотком допил принесенную девицей воду и снова уставился на стоящую посреди грязной камеры фигурку. Светлое платье, открывающее изящные щиколотки, собранные в простую прическу волосы, крепко стиснутые руки. Эти руки будили воспоминания о невесомой нежности прикосновений, о непонятной потребности, с каждым днем все сильнее захватывающей душу, о настойчивом желании сдаться тому светлому, что проникало в сердце с каждым взглядом прозрачных глаз.

Проклятье!

Если он воспользуется предложением, то девица окажется связана с ним на всю оставшуюся жизнь. Сейчас она не понимает, не задумывается об этом, смотрит на него своими глазищами, ресницами длиннющими хлопает, и ничегошеньки не понимает, а его буквально выворачивает наизнанку от этой ее светлой наивности и от того, что творится внутри. Бред какой-то. Любви не существует. Это все выдумки таких вот глупых девиц, ждущих от жизни цветов, поцелуев и вечного счастья. Да только нет его, этого счастья. Рано или поздно любые чувства угасают, оставляя после себя разбитые сердца и несбывшиеся ожидания. Ему ли этого не знать?

И все-таки он медлил.

Эрик никогда не считал себя излишне щепетильным, и если нужно было для дела, легко мог пойти и на шантаж, и на подлог, и на обман. И на убийство. Так почему же сейчас сомневается? Почему не торопится взять то, что девица готова ему дать?

«Эви. Ее зовут Эви, – вмешался внутренний голос. – И если в тебе осталось хоть что-то человеческое, ты ее не тронешь».

– Лорд Каллеман, это единственный шанс выбраться отсюда.

Да знает он. Знает. Только переступить через нелепую жалость не может. Или это не жалость?

Зеленые, как трава после дождя глаза уставились на него с непонятной надеждой. Ишь ты, не боится. А ведь еще не так давно от одного его взгляда вздрагивала. И когда все успело измениться?

Он искал ответ в прозрачной зелени, сам не замечая, как та затягивает его все глубже и глубже, как тянется к душе невидимая нить, закручивается узлом вокруг сердца…

– Лорд Горн сказал, что ровно в полночь они с лордом Хольмом снимут защиту. Ненадолго, всего на полчаса. А до этого мы должны успеть…

Он смотрел, как двигаются сочные алые губы, как медленно розовеют щеки, как загорается каким-то странным, особенным светом взгляд и боролся с тем темным, что давно и прочно обосновалось в душе, вытеснив из нее обычные человеческие чувства.

«У тебя нет сердца, Эрик! Ты просто бездушный монстр, помешанный на своей работе!» – некстати всплыли в памяти слова Аврил.

Бывшая любовница была права. Права. Нет у него сердца. Оно ему по должности не положено.

Но тогда почему он медлит? Почему еще не подмял под себя мягкое, податливое тело, не задрал шелковую юбку, не раздвинул коленом ноги и не ворвался в тесную жаркую глубину? Что мешает ему сделать это? Вот же она, его возможность выбраться из ловушки! Стоит, смотрит на него взволнованным взглядом, ждет…