Ошибка "2012". Джокер

Мигом позабыв о Сучкове и новой породе сви­ней, он метнулся к «четвёрке», запустил мотор и, не жалея подвески, в облаке пыли полетел обратно в Пещёрку. «Господи, только бы это был он. Ну сде­лай, Боженька... помоги...»

Некоторым чудом скрипучий тарантас одолел все горбы и ухабы, форсировал лужи и, ёкая железными селезёнками, благополучно финишировал у больни­цы. Колякин бросил машину у самых дверей и без промедления метнулся в регистратуру.

— Где тут у вас негр?..

Сражённый горячкой беглец лежал на втором этаже в коридоре, возле стены, под красочным пла­катом: «Нет твёрдому шанкру». У койки уже стояла милиция, присутствовал и доктор, не выспавшийся после ночной смены.

«Ого, сам подпол Звонов пожаловал, любит, сво­лочь, свиную бастурму...»

Майор приложил пальцы к козырьку:

— Здравия желаю!

— Ну что, Андрей Лукич, с тебя причитается,— пожал ему руку Звонов. — Ведь удружили мы тебе, а?

Колякин посмотрел на лежавшего, и тревога ста­ла медленно отпускать. Но всему выходило, что это должен был быть беглый Мгиви Бурум. Жёлтых и раскосых в Нещёрке нынче было полно, а вот не­гров — ни одного. Ну не заносило их сюда никаки­ми ветрами, кроме уголовно-процессуальных.

— За нами, Влас Кузьмич, не заржавеет. Как только, так сразу, — нейтрально отшутился майор, снова посмотрел на задержанного и сделался сосре­доточен и суров. Да, перед ним был, без сомнения, Мгиви Бурум, но что-то царапало. — Сейчас прибу­дут мои, будем сличать у него пальчики и морду лица..

— У Худюкова вон глаз как алмаз, — расплылся в улыбке Звонов и кивнул на лейтенанта в очках. — Сличит тебе за милую душу кого хочешь.

— Я ж и творю, Влас Кузьмич, за нами не за­ржавеет. — Майор извлёк из кармана баночку жева­тельных конфеток. — Вот, побалуйтесь, товарищ под­полковник, мятные. Свежее дыхание облегчает пони­мание... А негра-то как ваши взяли, случайно или по наводке? Или сам засветился?

— Мужик какой-то сознательный на «Газели» привёз, - встряхнул баночку Звонов. — Ты, Андрей Лукич, вон у доктора спроси, он как раз в ночь де­журил. А конфетки эти твои, извини, одно баловст­во. Только слюни до колена То ли раньше делали, «Коровка», «Мишки на севере», «Грильяж»... А по­мнишь, была такая конфета — «Гулливер»? С обой­му величиной? Вот это была конфета так конфета, съешь такую, и всё, пломбы на полку. Мечта-

Врач, которому нашествие милиции помешало уйти спать, посмотрел на майора с ненавистью, од­нако историю изложил — явно в сотый раз. Увы, правдоподобней от многочисленных повторений она не стала.

В начале третьего ночи грузовая «Газель» доста­вила в больницу пострадавшего. Водитель, достой­ный наследник северного менталитета с его неруши­мыми понятиями о помощи на дороге, даже после недавнего нападения на автобус не смог проехать мимо бездыханного человека на обочине грейдера. Правда подошёл он к нему с монтировкой в руке, но та не понадобилась. Человек лежал без движе­ния. никаких документов при нём не нашлось. Зато из толстогубого рта шёл сильный запах алкоголя. Ну, дело ясное, перепил. Бывает...

В больнице человеку промыли желудок, назначи­ли капельницу. Зашла было речь об искусственной почке, но решили обойтись без неё. А где-то уже ча­сам к четырём начались чудеса Кожные покровы по­страдавшего начали стремительно темнеть. Доктора всполошились, задумались об интоксикации, но во­лосы больного, исходно русые, тоже начали темнеть буквально на глазах. Да ещё и завиваться мелкими кольцами. Это уже не объяснялось влиянием тосола или антифриза, выпитого больным в поисках кайфа Ещё через час перед изумлёшгыми медиками ле­жал натуральный негр.

Что самое занятное, негр бредил по-русски, всё

звал какого-то чёрного буйвола.

1

Это уже пахло совсем плохо, и врач, более не мешкая, дал знать в милицию, а уж там-то фотогра­фии беглого зэка-африканца висели даже в туалете.

Вот так всё и получилось...

— Ладно, доктор, спасибо. — Колякин бросил в рот конфетку, угостил доктора, и в это время с то­потом появилась гвардия под началом Балалайкина. Все грозные, в шлемах, в бронежилетах и при «Ка­лашниковых», только мрачный Сердюков в фураж­ке и с пистолетом. Ну не прапорское это дело, тас­кать тяжесги поутру.

Налегке был и Балалайкин. В руках он держал особой важности папку.

— Смирно! — рявкнул он так, что гвардейцы вы­тянулись струной,— Товарищ майор, розыскная груп­па по вашему приказанию...

— Вольно, — отдал честь майор. — Приказываю взять задержанного под охрану. Старший лейтенант, папку!

Оттеснив милицию, гвардия встала у койки. Ба­лалайкин развязал тесёмки, извлекая личное дело заключённого. Началась процедура сличения.

— Похож. Очень похож, — глянул на фотофа- фию Колякин. — Эй, поверните-ка мне его в фас... А теперь в профиль...

— Он. товарищ майор, он это, — глянул из-за его плеча Балалайкин. — Я его, гада, сразу признал...

— Разрешите? — блеснул очками лейтенант Ху- дюков. — Так, линия носа... подбородка... овал лица. Я бы оценил сходство процента на девяносто три. С известной долей субъекгивизма, конечно...

Майор взялся за дактилоскопическую карту.