Орлы в буре

другого: требовалось пространство, чтобы метнуть пилумы. Сделав это, легионеры сомкнутся плотнее.

Они только что прошли ряды вспомогательных войск и впервые

увидели поле боя. В сражении воцарилось затишье, странный момент, когда

по какому-то негласному согласию враги отступили друг от друга, чтобы

отдохнуть, попить воды и подлечить своих раненых. Пизон вытаращил глаза.

Пространство между двумя армиями было усеяно телами: большинство из

них были германцами. Менее чем в пятидесяти шагах стояли воины

Арминия, длинная линия, много рядов в глубину, растянувшаяся в обе

стороны. Несмотря на то, что они были окровавлены и их численность

уменьшилась, они не выказывали желания отступить. Их строй был

сплошным, и вожди расхаживали, крича, жестикулируя и делая

непристойные жесты в адрес римлян.

— Они ведут себя как Тулл, — пробормотал Пизон Метилию. — Но ни

один из них и вполовину такой человек, как он.

Они оба изучали своего центуриона. Жестокая сосредоточенность

отразилась на его лице. Его зубы были частично оскалены, а взгляд был

прикован к врагу, он напоминал Пизону волка, наблюдающего за стадом

овец, прежде чем напасть.

— Семь лет он ждал этого. Неудивительно, что он так увлечен, —

сказал Метилий, бросив взгляд на Пизона. — Я такой же.

— Да, — проворчал Пизон. — И я.

Он чувствовал ту же готовность в тех, кто стоял позади него. Древки

пилумов стучали по земле в неровном повторяющемся ритме. Подбитые

гвоздями калиги топали вверх и вниз. Никто не был настолько глуп, чтобы

выйти из клина, но люди хотели двигаться вперед. Они хотели сблизиться с

143

врагом. Пизон чувствовал это. Даже Кальв, казалось, стремился вырваться

вперед.

— Когорты слева от меня почти на месте, Тулл. — Голос Бассия

донесся с его позиции на острие клина слева от них. — Ты готов?

— Да, командир, — ответил Тулл.

— Другие наши центурии и следующая когорта за ними, что насчет

них?

— Минутку, командир. — Криком Тулл привлек внимание центуриона

Третьей центурии, который передал вопрос Бассия.

Волны жара обрушились на Пизона и остальных. Он представил себе, как снимает с себя доспехи и голым прыгает в Висургис, всего в миле позади

них. «С такими удовольствиями придется подождать. Сначала нужно

пережить резню», — подумал Пизон.

— Они готовы, командир, — проревел Тулл. — По вашему приказу.

— ВПЕРЕД! — За голосом Бассия последовал долгий свисток.

— ВПЕРЕД! — Тулл направил свой меч прямо на врага. — Держитесь

вместе, братья! — приказал он, шагая вперед.

— Ну вот, — прошептал Пизон, крепче сжимая копье. — Наконец-то.

Они прошли пять шагов. Десять. Увидев их, ближайшие воины

сомкнули строй. Легионеры шли к стене щитов, и у каждого из них было

свирепое, сердитое лицо. Полетели германские копья, и Тулл отдал команду.

Все, кто находился снаружи клина пригнулись за своими щитами; те, кто

находился внутри, подняли свои над головой. Тук. Тук. Копья обрушились

шквалом. Однако щит Пизона не был задет; как и щиты Тулла и Метилия.

Никто не вскрикнул от боли, которую слышал Пизон.

— Люди с поврежденными щитами, вырвите копья! — закричал Тулл.

— Время есть!

Они подошли еще на десять шагов ближе к воинам, и сердце Пизона

показалось ему слишком большим для его груди. Тридцать шагов было

хорошей дистанцией для убийства, и вражеские копья сыпались густым и

быстрым дождем. Несомненно, настало время метнуть свои копья.

Тулл подвел их еще ближе, прежде чем отдать приказ. — Пилумы к

бою! Бросай!

С легкостью долгой практики Пизон отвел правую руку назад. Выбрав

воина с бычьей шеей и черной бородой, он прицелился и бросил. Его пилум

преодолел короткое расстояние за два удара сердца. Брызнула кровь, когда

копье с железным наконечником пронзил горло мужчины. — Я достал его!

— Крик Пизона затерялся в нарастающих воплях, когда упали пилумы его

товарищей. С такого близкого расстояния даже Кальв не мог промахнуться.

Сокрушительный залп пробил бреши в германской линии, и Тулл был готов.

144

Приказав сомкнуть строй, он перешел на легкий бег. — За мной! — взревел

он.

Не отставая, Пизон сморгнул пот, заливающий глаза. Три шага, пять, восемь. Ближайшие воины выкрикивали оскорбления и поднимали свои

щиты и копья – они рвались в бой.

— Юпитер, Наилучший и Величайший. Юпитер, Наилучший и

Величайший. — Высокий голос Кальва, доносившийся с нескольких рядов

позади, приводил в бешенство, но времени сказать ему, чтобы он заткнулся, не было. Пизон отчаянно хотел заткнуть уши.

— За мной, братья! — взревел Тулл.

Они с грохотом врезались в германскую линию, прокладывая себе путь

в гущу воинов.

Пизон перешагнул через тело – человека, которого он, возможно, убил

своим копьем, – и теперь ему пришлось карабкаться через второго, все время

глядя вперед и держась поближе к Туллу. Ругаясь, ибо споткнуться означало