Орлы в буре

крики. Между различными подразделениями появились промежутки, открывая поле боя. Волнение Тулла росло по мере того, как остальная линия

ауксилариев также начала продвигаться. От Германика по-прежнему не

поступало приказа. Он был в той же линии, что и когорта Тулла, но в

середине.

Со

спины

своего

коня

ему

было

хорошо

видно

разворачивающуюся битву – он отдаст приказ, когда придет время.

Это знание не могло ослабить рвение Тулла, его непреодолимое

желание добраться до врага. Он посмотрел на небо. Солнце все еще было

высоко, но сдвинулось со своего места над головой. Был час после полудня, может быть, два. Тулл решил, что времени покончить с германцами

предостаточно.

Его взгляд опустился. Яркость наверху ослепляла, с закрытыми на три

четверти глазами или нет, но что-то – движение наверху – привлекло его

внимание, и он снова посмотрел вверх. Его сердце почти остановилось в

груди. Высоко-высоко в небе парила на восток огромная птица с

характерными пальцеобразными кончиками крыльев и веерообразным

хвостом. Орел. «Это был орел», — подумал Тулл с недоверием и полным

восторгом. Ни у одной другой птицы не было такого размаха крыльев.

Дальнейшее движение привлекло его внимание, и он недоверчиво

рассмеялся. Их было четверо. Нет, пять, шесть… восемь. Символы легионов, самые царственные из птиц, они летели за армией Германика, решил Тулл.

Более конкретных доказательств одобрения богов быть не могло.

— Смотрите! — закричал он своим лучшим парадным голосом, указывая вверх. — СМОТРИТЕ, МАТЬ ВАШУ!

Головы поднялись. Люди ахнули. Поднималось оружие, возносились

молитвы. — Это знак! — воскликнул Пизон. — Знак от Юпитера!

— Видите, братья? — Тулл был вне себя от волнения. — ВОСЕМЬ

орлов летят на войско Арминия! Сегодня они духи-хранители каждого

легиона, находящегося здесь!

— Рим! — кричали его люди. — Рим!

Все больше солдат стали замечать величественных птиц, и вскоре во

все стороны стали раздаваться радостные крики. — РИМ! РИМ!

141

Германик, должно быть тоже видел орлов. «Он должен отдать приказ

сейчас», — подумал Тулл

Двадцать лихорадочных ударов сердца спустя трубы протрубили

сигнал о наступлении. «Это будет хаотично: легионерам придется

пробираться между вспомогательными подразделениями, но риск того

стоит», — подумал Тулл. Шум битвы заглушали непрекращающиеся крики

— РИМ! РИМ! — Казалось, все легионеры в армии присоединились к нему.

Быстрая консультация с Бассием определила их тактику. Шесть

центурий должны были пройти в ближайший «туннель» между группами

вспомогательных войск. Ближе к месту сражения они одна за другой должны

будут построиться клином. — Вот так вот врежемся во вражеские ряды, и мы

сможем сломать их с первого же захода, — заявил Бассий со злобным

огоньком в глазах.

— Да, командир. — Как полагается центуриону, место Тулла было в

самой опасной точке, на острие клина. Вместо страха он почувствовал

странное ликование. Это не было мокрой, покрытой коркой грязи борьбой за

выживание в болоте или лесу. Это была настоящая битва, когда римские

легионы могли сражаться наилучшим образом. Это было то, чего он ждал.

Он ухватится за эту возможность обеими руками. — Мои мальчики готовы.

— Пусть боги даруют нам победу. — Бассий сдержанно кивнул Туллу.

— Увидимся позже.

— Выпьем по чаше вина, командир. — Ни один из них не знал, выживет ли другой, но желать чего-либо, кроме лучшего исхода, было

плохой приметой.

Тулл подождал, пока мимо пройдут Бассий и его солдаты. Подняв

свисток, висевший у него на шее, он дал три коротких сигнала. Обученные

распознавать его команды, его люди замерли. — Мы следуем за орлами, братья! — закричал Тулл. — Мы отомстим Арминию?

Они с энтузиазмом кричали ему в ответ.

— Поднять щиты. Копья к бою. За мной! — Подняв щит, Тулл

двинулся за центурией Бассия.

Опасность и смерть манили, но Тулл не чувствовал себя таким живым

уже много лет.

142

Глава XXI

Солнце палило нещадно, его свет ослеплял. Все тело Пизона было

покрыто потом, а во рту было сухо, как сух кусок хлеба месячной давности.

Его сердце билось так, как будто он только что пробежал десять миль, а щит

в его левом кулаке превратился в чистый свинец. Любой металл, который

был на Пизоне: его шлем, доспехи, наконечник копья, были слишком

горячими, чтобы дотронуться до них. Ему было плевать. Он был рядом с

острием клина, положение, дарующее огромную чести.

Тулл был острием, с Пизоном и Метилием сразу за ним. Дульций, Кальв и еще один их товарищ по палатке составляли третий ряд, позади

Пизона и Метилия. Четыре человека составляли следующую шеренгу, пятеро

– следующую и так далее: одиннадцать рядов солдат, выстроенных в

бронированный треугольник. Несколько шагов отделяли каждого человека от