Орельен. Том 2

— У вас восхитительный костюм, — сказал Тревильен. — Единственный, который не создает впечатления карнавального.

Бланшетта улыбнулась этому явно преувеличенному комплименту. Провела рукой по большим цехинам из картона, которые отливали золотом при каждом ее движении, потрогала декоративные браслеты, колье, диадему и убедилась, что все в порядке и не сбилось на сторону. Платье она заказывала у Шанель, большой любительницы цветных камней. Перед самым отъездом на бал Бланшетта зашла показаться Адриену. Тот посмотрел на нее с таким восхищением, что она не могла скрыть улыбки. Адриен совершенно искренне находил ее прекрасной. Он привык к своей хозяйке, но ее образ — эта Даная, вся в золоте и драгоценностях, этот образ самого богатства, запал ему в сердце. Бланшетту тронули его восторженные восклицания. Откровенно говоря, она гораздо охотнее осталась бы дома, посидела бы с ним, чем тащиться сюда. Поглядели и будет. Но приходилось ждать, пока Эдмон соизволит увезти ее домой.

Тревильен ловко схватил два бокала с подноса, который проносил мимо слуга. Они сели немного поодаль, у окна. Говорили они по-английски. Он удивлялся, с каким совершенством владеет госпожа Барбентан его родным языком.

— Вы, должно быть, американка!

Бланшетта расхохоталась.

— А я-то надеялась, что сумела отделаться от американского акцента… Я долго жила в Америке…

Его ответ донесся до нее точно с другого конца комнаты. Мимо них прошла пара: Диана де Неттанкур в костюме Дианы-охотницы, с бриллиантовыми звездами в волосах, на поводке она держала двух огромных рыжих борзых, а рядом с ней — мужчина во фраке, один из немногих, не пожелавших, видимо, надеть маскарадный костюм, в золотой маске и в золотом парике. Он поклонился Бланшетте. Она подала ему вдруг похолодевшую руку.

— Вы, Орельен… — прошептала она.

Так вот почему она попала сюда. Сама судьба свела их сегодня. Как странно было видеть его в маске, видеть безликого Орельена.

— Вы понимаете, я никак не мог допустить, чтобы мадам де Неттанкур явилась на бал одна, без спутника… Она меня попросила… А Жак должен прийти с супругой.

Почему это он вздумал перед ней извиняться? Бланшетта вдруг вспомнила, что Береника доводится двоюродной сестрой ее мужу. Она взглянула на госпожу Шельцер, которая встречала гостей на крыльце, с удивительным бесстыдством разыгрывая из себя чуть ли не официальную хозяйку дома; и, конечно, Орельену не так уж необходимо было сопровождать любовницу Жака Шельцера, раз его супруга не думает делать тайны из своей связи с герцогом Вальмондуа.

— Наконец-то вы вернулись к светской жизни, дорогой друг, в этом году вас нигде не было видно…

Орельен поклонился, давая понять, что его ждет дама.

— Вы так долго не появлялись…

Бланшетта глядела, как он удалялся с Дианой и ее борзыми.

— Кто это? — спросил Тревильен. — Красивый малый!

Бланшетта ответила что-то, лишь бы отвязаться. Таким образом поддерживать беседу пришлось ее кавалеру.

— Вы даже представить себе не можете, какие перемены я обнаружил в Париже… Решительно не узнаю Францию… Я долго, очень долго жил вне Франции… да… Когда началась война, я был в Африке… Ненавижу войны. Я и остался в Африке. Там все просто… берете себе боя… или кого-нибудь еще — это дело вкуса… Обожаю жителей колоний. Вот уж действительно широкие натуры. Много пьют, не лезут к человеку с расспросами. Я только что из Кении. Да, Франции я не узнаю… Франция далеко ушла с предвоенных времен.

Лишь бы сказать что-нибудь, Бланшетта сказала, что до войны он был слишком молод. Англичанин, явно польщенный ее словами, громко захохотал.

— Мне сорок восемь лет! Сорок восемь! Никогда бы не подумали? Значит, по-вашему, у меня не такие ноги, как у мужчин под пятьдесят?

И на самом деле, он выглядел изумительно молодо для своего возраста. Ему от силы можно было дать лет тридцать пять.

— Что же именно изменилось во Франции? — спросила Бланшетта. — Сами мы не видим, не замечаем…

— Ну, конечно, вы сами изменились и не видите поэтому перемен. Ей-богу, смешно мне читать мораль, но ваша страна дошла до полного распада! Даже неинтересно иметь пороки…

— Неужели уж до такого распада?

— Именно так… Возьмите хотя бы то, что делается в Булонском лесу и в других местах… Теперь в кино и то бывать опасно… Вы приходите в гости к вполне порядочным людям, а они приглашают вас закончить вечер… не смею сказать где… даже слово специально изобрели для таких кутежей… В Кении об этом понятия не имеют…

— Простите, — прервала его сетования Бланшетта, — мне нужно поговорить с мужем.

Она сделала вид, что идет следом за Эдмоном, которого подхватил какой-то пожилой господин, незнакомый Бланшетте. Поднявшись на крыльцо, Бланшетта вошла в дом, где ее сразу же оглушили раскаты джаза, пересекла целую анфиладу гостиных, где шли танцы, мелькали, как в калейдоскопе, пестрые маскарадные костюмы, где стояла духота, особенно заметная после прохлады сада, царила та атмосфера, какой никак не ожидала Бланшетта и какая лишь подтверждала слова Тревильена.

— Я здесь, Бланшетта, — произнес за ее плечом чей-то голос.