Орден Скорпионов

Такова жизнь. У каждого из нас были свои кошмары – таков был порядок вещей, и от этого никуда не деться. Но сейчас, глядя в ее наполенные страхом глаза, видя лишь намек на то, что, как я знаю, ей пришлось пережить, я ненавижу себя.

– Как мне тебя отвлечь? – спрашиваю я, не обращая внимания на все ее попытки извиниться.

Взгляд Осет мечется по потолку, и я практически чувствую, как ужас пытается утопить ее в темных глубинах.

Я перемещаюсь к изголовью стола и наклоняюсь над ней, пока ее глаза встретятся с моими.

– Могу я прикоснуться к тебе? – Я стараюсь говорить тихо, успокаивающе и тут же добавляю: – Только к твоим волосам. – Она встревоженно изучает мое лицо несколько секунд, а затем кивает.

Меня охватывает облегчение, я запускаю пальцы в ее волосы и начинаю водить по коже головы. Снова и снова я мягко, успокаивающе черчу линии по ее голове, провожу по всей длине волос. Моя кровь слегка пачкает некоторые пряди, но сейчас я ничего не могу с этим поделать. Все, на чем я могу сосредоточиться, – это на том, как прогнать страх Осет и показать, что здесь, со мной, она в безопасности.

– Расскажи… расскажи мне что-нибудь, вытащи мои мысли из прошлого, – умоляет она, а я продолжаю водить кончиками пальцев по ее голове и пытаюсь что-нибудь придумать.

Оглядываю мастерскую в поисках вдохновения, но все, что я вижу, – это моя работа и свидетельства прошлого, которое я хотел бы забыть.

– Моя мать, – начинаю я, глядя вниз на Осет. Но ее больше нет – на ее месте лежит избитое, переломанное тело моей матери. – Моя мать меня всему этому научила. – Я указываю подбородком на кузницу, пытаясь отогнать мрачные образы из прошлого и сосредоточиться на настоящем. – Она была королевским оружейником при Полуденном Дворе. Это было семейное дело, но у моего деда не было сыновей, так что он всему обучил своих дочерей. Говорил, что это лучшее решение, которое он принимал в жизни. Так мама рассказывала. Он умер задолго до моего рождения, – говорю я ей, слегка пожимая плечами. Ее спутанные волосы застревают между моими пальцами, и я осторожно распутываю пряди и вновь мягко поглаживаю их. – Мама была настоящей профи в своем деле. Она возглавляла гильдию оружейников, занимавшихся оснащением королевской гвардии и армии, и она работала непосредственно с королевской семьей.

– Должно быть, это была большая честь, – говорит Осет, но в ее словах нет почтения.

Я усмехаюсь ее комментарию и тому, что королевская семья Полуденного Двора не производит на моего Лунного Лучика ни малейшего впечатления. Однако я замечаю, что ее рваные вздохи затихают, а дыхание замедляется, – и мне кажется, что мой рассказ работает.

– Клянусь тебе – в том, чтобы быть бастардом короля, нет никакой чести или привилегии, – заверяю я Осет. – Риалл и Тарек скажут тебе то же самое.

– Подожди, – перебивает она и серьезно смотрит на меня. – Твой отец – Король Дня? – Осет кажется одновременно шокированной и встревоженной.

Я широко улыбаюсь ей – обычно одной такой улыбки хватает, чтобы продемонстрировать задающему вопрос об отце наше с ним сходство. Цвет волос мне достался от матери, а вот все остальное – от отца. Но Осет смотрит на меня пустым взглядом, и до меня доходит – она не знает, как выглядит Король Дня. И что-то откликается во мне на это. Ведь всякий раз, когда я раскрывал информацию о своем родителе в прошлом, все видели только того ублюдка с короной на башке. А Осет видит только меня – и мне это нравится.

– Но не только мой отец носит корону, – отвечаю я, смеясь. – Отец Тарека – король Рассвета, а Риалла – Король Сумерек. Мы – Орден Скорпионов, но с таким же успехом могли бы зваться Орденом Королевских Незаконнорожденных Сынков, – дразнюсь я, но Осет не смеется.

– К-как? Но почему? – заикается она, и ее недоумение кажется мне забавным.

Но Осет все же немного расслабилась, и я прячу облегченный вздох за веселым фырканьем.

– Остальные пусть сами расскажут тебе свои истории, когда придет время. Но если ты думаешь, что бастарды – часть этого мира и нужны ему, то мы трое – доказательство того, что ты ошибаешься, – продолжаю я рассказ. – Королю нравилась моя мать. Супругой ему она не стала, но, когда родила меня, король оставил мне жизнь – так что, думаю, с его стороны была какая-то привязанность к нам. Однако после ее смерти мне было сказано, что я слишком на нее похож, а это причиняет королю боль. Так что, меня выгнали за городские ворота и велели идти своей дорогой.

Что-то исчезает из глаз Осет, но я не знаю, что именно она скрывает от меня.

Наконец, она спрашивает:

– Сколько тебе было лет?

– Тридцать или около того. Мой голос только начинал ломаться, а тело перестраиваться. Я был достаточно молод, чтобы представлять интерес для торговца плотью. Он встретил меня, пока я бродил между королевствами один-одинешенек.

На этот раз я первым отвожу глаза. В ее серебристом взгляде мелькают безмолвные вопросы, на которые, как мы оба знаем, я не отвечу.