Оракул выбирает королеву

Воцарилась неловкая пауза. Где-то на краю поля зрения Арман переместился вбок, а потом таким коварным маневром — ближе к ней, при этом напрочь перекрыв путь к бегству в коридор.

— Леона, посмотри на меня.

Она против воли с наслаждением слушала его тихий, чуть хриплый голос.

"Да убирайся уже отсюда, пока я еще держусь…"

Мотнув головой, она упорно разглядывала ковер.

— Леона…

Он поднял руку, как будто хотел коснуться ее лица, но тут же отдернул, как будто давно убедил себя в том, что не имеет никаких на это прав.

— Нам надо поговорить, — наконец произнес Арман, — пожалуйста, присядь.

— Нам совершенно не о чем говорить, ваше величество, — прошептала она.

А внутри все корчилось, сжималось от жгучей боли, от сожаления, от осознания всей гнусности его лжи, от того, как он ее использовал. Попросту поимел — а потом использовал так, как ему хотелось. Наверное, в этом и весь корень ее несчастья: почему-то всем женщинам кажется, что если они были близки с мужчиной, что-то может в нем измениться, в его отношении ним. А когда не происходит ожидаемого, становится дико больно.

— А мне кажется, есть о чем.

Не обращая внимания на ее попытки освободиться, Арман твердо взял ее за плечи, подвел к стулу и усадил. Сам сел напротив.

— Ты помнишь Эрику, не так ли?

— Уходите, — шепнула Леона, но он сделал вид, что не услышал.

— Эрика снова объявилась во дворце. Я и так подозревал, что она там ошивается… Она ко мне зашла. И кое-что интересное рассказала. Не догадываешься, что именно?

Леона вскинула подбородок.

— Понятия не имею, ваше величество. Мы не были с ней подругами.

— Хорошо, — голос Армана сделался обманчиво-мягким, — тогда я намекну. Вообще-то, я давно собирался тебя навестить, независимо от того, что мне вчера рассказала Эрика. Я хотел… увидеть тебя. Хотя бы увидеть. Но, к сожалению, корона никому не приносит свободу, и я не могу вот так запросто покинуть дворец. Да что там… — он махнул рукой, задумался на мгновение, а затем размеренно проговорил: — льесса Кьенн, вы окажете мне честь стать моей женой?

— Нет, — твердо ответила Леона и услышала характерный скрежет зубов.

— Почему? Если ты ждешь, что я буду на коленях ползать, то вынужден тебя разочаровать. Этого не будет. Свою вину я полностью признал. Единственное, что добавлю, так это то, что сперва я лгал, чтоб ты не боялась, а потом — оттого что придумал, как тебя вернуть. И я вернул, ты жива.

Невольно улыбнувшись, она наконец подняла глаза на Армана: тот изрядно побледнел. Сидя за столом, Арман положил руки на скатерть, и было видно, как побелели от напряжения костяшки. А на Леону внезапно снизошло полное спокойствие.

— Мне ничего не нужно от вас, ваше величество, — спокойно сказала она, — у меня все есть. И… право же, вам лучше уйти. Во дворце вас ждут дела.

— Я сам решу, какие и где меня ждут дела, — в голосе Армана слышался металл, — послушай… да, я знаю, что поступил с тобой дурно. Но я — видит Бог — предпринял все меры, чтобы в итоге ты была жива и здорова… Да, я не мог оставить Витту в том положении. Да, я был готов вернуть Королеву только ради Витты, чтобы ее не убили. Единственное, чего я не знал — это того, что будет происходить внутри Оракула.

Леона поникла. Даже неясно, что более невозможно простить: ту боль, которую ей пришлось пережить внутри медного монстра, или ту ложь во спасение, которой ее потчевал Арман?

— Почему Королеву так и не вернули? — все же спросила она.

— Эрика успела повторно сломать Оракула. Мне пришлось… самому считывать отпечаток королевы. Вот тогда и выяснилось, что она, оказывается, была моей матерью — а заодно и матерью Витты. Но это я рассказываю не для того, чтобы ты меня пожалела, нет. Просто я хочу, чтобы ты поняла, что произошло на самом деле. Так что… я стал королем как прямой потомок королевы.

— А Витта? Что с ней?

Арман серьезно посмотрел на Леону.

— Она больна без шанса на выздоровление.

— А как же магия?

— Когда мозг поврежден, магия тут не поможет…

Леона слушала. Она понимала, что теперь Арман говорит правду, но обида никуда не ушла, ползла по сердцу хрустящими морозными узорами.

"Он делал все для Витты. За мой счет".

— Я тебя прошу, чтоб ты вернулась, — сказал Арман, — если ты не хочешь меня видеть, я не буду настаивать, хоть мне бы и хотелось, хотя бы изредка.

— Тогда зачем мне возвращаться? Здесь мой дом, ваше величество. Он, конечно, не так хорош, как дворец, но…

— Здесь темно, — голос Армана упал до сиплого шепота, — ребенку лучше расти там, где много солнца.

— Знаете, ваше величество, это все же мой ребенок, и я сама буду решать, где ему лучше, — запальчиво ответила она.

— Твой, значит… — губы Армана тронула горькая усмешка, — хорошо, пусть только твой. Я мог бы его отобрать, но не буду этого делать. Подумай, пожалуйста. Не руби сгоряча. Ты — свободная женщина, я подарю тебе имение на королевском ярусе. А там, дальше, как решишь.

— Я останусь здесь, — твердо сказал Леона, — это мое последнее слово.