Опустошение

«Она так боязливо ко мне прижималась, меня переполняло желание защитить ее. Я прижимал ее к груди, в тайне желая, чтобы между нашими телами не было доспехов. Большую часть поездки я думал лишь о там, как возьму ее в брачную ночь.

А потом я этого не сделал.

Но хотел. Это было мое право. Я удивил сам себя, когда остановился и не взял ее, и сам ее взгляд остановил меня. Она боялась меня. Я тут же понял, что не хотел, чтобы моя жена боялась меня. Не хотел, чтобы для этой молодой прекрасной девушки мое присутствие в наших комнатах было мучением, но хотел, чтобы она желала меня так, как желал ее я.

В течение следующих дней мне казалось, что весь мой разум погрязнет в безответной страсти. К тому времени, когда мы, в конце концов, консуммировали наш брак, это оказался самый невероятный опыт моей жизни. Каждый момент с ней с тех пор лишь подтверждал и превосходил эти мысли»

Я знал, что сделал ужасные ошибки во время нашей совместной жизни, многие из которых моей жене даже не были известны. Развязать войну, не имея полного представления о силах врага, было по меньшей мере глупо, и это запустило мое дальнейшее падение. Впервые, я опустил вокруг себя стены и допустил кого-то не очень знакомого мне близко к моей семье, и Александра горько за это поплатилась. Единственный раз, когда я был так нужен Александре, меня рядом не было. Мое падение было падением моей жены, и всего Сильверхельма. Хотя в то время мне казалось, что я делал лучшее для моей семьи и королевства. Сейчас я знал, как ошибался тогда.

Я хотел сделать лучше и Александре, и моим людям, но некому было направлять меня. Камден много раз пытался заставить меня понять, а я отказывался слушать его советы. Он оберегал меня, сейчас мне было это известно, и когда он был нужен мне больше всего, его уже не стало.

Мои размышления были прерваны видом разрушенных стен замка Стерлинга.

Главный вход охраняли солдаты, но их было немного. В основном это были плотники и каменщики, хотя мне все еще было неизвестно, что они делали. Западной башни не было, остались лишь обломки, останки опоры, какой-то мебели и вещи. Мы быстро с ними разделались и вошли в замок через дыру, где раньше была башня, тут же приступая к поискам. Верхние комнаты были холодными и пустыми. Я пытался не смотреть долго на кровать, где мы с Александрой провели первую ночь после нашей свадьбы. Я знал этот замок как свои пять пальцев, и вскоре все комнаты были обысканы, кроме одной.

Парнелл пошел со мной к большому залу, что служил местом для встречи моего отца и его маленького двора, когда он был лордом Стерлинга. Парнелл отправил двух солдат охранять внешние двери, и мы зашли в большую комнату.

— Александра! — закричал я.

Маленькая часть внутри меня знала, что я был на грани срыва. Это была та часть меня, что никогда так и не вылезала из-под скамьи, где я прятался, когда над моей матерью измывались. Эта часть меня пыталась затянуть меня обратно в темноту, закрыть крышку и запечатать меня так крепко, чтоб ничто не могло меня достать. Ничто. Никто. Если я не найду ее, там я и окажусь, глубоко внутри себя, и вряд ли когда-нибудь вернусь.

Я никогда не говорил об этом с Александрой и ни с кем больше, но именно это я сделал тогда, будучи ребенком. Когда меня забрал Сойер, и я узнал, как умерли мои родители, я закрылся от всех и всего. Не ел, не говорил, не слышал никого вокруг. Даже не видел, как они пытались вовлечь меня в разговор или действо. Я существовал полностью внутри себя. Лишь Ида и ее плачь по мне вернули меня обратно.

Ида больше не нуждалась в старшем брате, а если Александра была...

Я не смел думать об этом.

Главный зал замка Стерлинга был скромным, здесь не было трона при семье Стерлинга. Мой отец был лордом и графом, не королем. Сейчас, однако, в центре в конце зала стоял трон. Те же резные скамьи, знакомые мне с детства, стояли вдоль стен, но больше ничего не было.

Между двумя скамьями была маленькая дверь с тяжелым засовом. Я точно знал, куда она вела, хоть и едва мог поверить, что Уитни зайдет так далеко и посадит мою жену в настоящее подземелье.

Ну, конечно, она так и сделала бы.