Оправдание Шекспира

Королева Анна более всего на свете любила веселиться: балы, пиршества, маски, театральные представления сменяли друг друга бесконечной чередой. На все это шли огромные деньги. Новый король не бряцал оружием. Его воинственность была направлена против внутренних врагов: во-первых – заговорщиков-католиков, во-вторых – против ведьм; тех и других казнили бесчеловечными казнями. До 1612 года в Англии еще был жив елизаветинский дух. После смерти принца Генри и первого министра Роберта Сесиля графа Солсбери в этом году установилась жесткая абсолютная монархия с невиданной коррупцией, приносящей обогащение алчным королевским чиновникам. Самым ненасытным был фаворит короля герцог Букингем. Приметы этого времени – пышные празднества с масками, которые игрались придворными дамами; на придворных подмостках ставились трагедии, лирические драмы, исторические хроники и старые комедии Шекспира, которого очень любили оба первых Стюарта. И еще развитие торговых связей с заморскими странами. Все это имеет прямое касательство к шекспировскому литературному наследию.

АРКАНА

Со сменой экономического уклада и политического устройства происходит поворот от старой схоластической науки и герметического мировоззрения, в основе которого сращение христианских догматов и учения мифологического Гермеса Трисмегиста, к Новому знанию, Новой философии, в которой нет места той мистике, тем мифическим явлениям и существам, которые суть не символы реальных явлений, а порождения мистического мировосприятия. Гермесу Трижды Великому приписывалось авторство так называемых Герметических книг, содержащих неоплатонические и каббалистические идеи, алхимические, астрологические и мистические доктрины. Менялось, по-новому формируясь, всё: религия, моральные ценности, литературные жанры, складывались нормы языка, накапливались научные знания, научное оснащение, опытные данные. И если науки, в том числе гуманистическая филология, действительно шли семимильными шагами, то религия, оставаясь по высшему счету бастионом морали, топталась на месте, погрязнув в схоластических умствованиях. И к концу XVI века даже в веротерпимой Англии она становится угрозой человеческой жизни и тормозом научному шествию.

Ключевое слово второй половины XVI века – тайна, arcana. Причины приверженности тайне были разные. Тайнопись была важна: жизнь ученых и мыслителей обступали опасности, многие из них вольно или невольно вставали на путь войны с постулатами догматического христианства. Но была и еще одна причина тяги людей к сокрытию своих мыслей, имен, авторства – дань традиции, восходящей к стародавнему времени.

Уже очень давно люди понимают, что, сделавшись достоянием черни, благородные идеи и учения теряют со временем чистоту, их берут на вооружение политики для достижения целей, противоположных тем, что руководили их создателями. Так было со всеми религиозными великими движениями, чьи изначальные заповеди, ветшая, вырождались в догмы, и научными представлениями, которые через столетия, обретя силу и утрачивая истинность, становились опасной помехой развитию науки. Вот что говорится во втором манифесте (Confessio, 1615) тайного общества начала XVII века «Братство розенкрейцеров»: «Хотя нас могут упрекнуть в неосторожности, когда мы предлагаем свои сокровища столь свободно и неразборчиво… мы, тем не менее, утверждаем, что не предаем наших сокровищ и, хотя мы опубликовали наше “Откровение” на пяти языках, его понимают только те, кто имеет на это право. Наше общество не может быть открыто любопытствующим, но – только серьезным и истовым мыслителям…» [58]. Манифесты были опубликованы в Германии, Франции, позже в Англии, о них писали крупные ученые того времени, не раз ссылался на них Бен Джонсон, а самого Братства как такового не было; поистине, «орден невидимок». У шлема Афины Паллады было еще одно достоинство. Надевший его становится невидимкой. Это свойство шлема Паллады записано в «Кладовой» Бэкона (Promus, 1595) А в библиотеке колледжа Тринити в Кембридже хранится написанный рукой Бэкона список названий десяти эссе, вошедших в первое издание «Опытов» 1597 года, под ними Бэкон написал: «Не знакомить каждого с секретами».

Подобные высказывания встречаются у Эразма Роттердамского, Джордано Бруно. Вот еще важные для понимания эпохи слова сэра Филиппа Сидни: «Я обращаюсь к вам всем… поверьте, в поэзии содержится много тайн, которые нарочно написаны темно, чтобы досужие умы не могли их исказить» [59].