Оправдание Шекспира

Эссекс в конце февраля казнен. Саутгемптон приговорен к пожизненному заточению в Тауэр. Следствие и казни шли всю весну. Ратленд, который вторым назван в обращении Елизаветы к народу, сослан в конце весны. «Поэтастр» опубликован в июне этого года. Между трагическими событиями и сюжетом пьесы очевидная связь. Очень похожа сцена прощания Овидия и Джулии, дочери Августа (королева Елизавета была крестной матерью графини Ратленд) на сцену прощания Ромео и Джульетты. Это отмечают многие исследователи, в частности Дж.Б. Бэмборо [439]. Джонсон вряд ли вступился бы за ненавистного «мима». Но ему нужна была пьеса для собственной защиты, да и для новой порции слабительного придворным стихоплетам. Основной сюжет завязан на интриге, связанной с какими-то осложнениями, грозящими неприятностью самому Джонсону. В этом сюжете тоже чувствуются аллегории и аллюзии.

А на вставном сюжете, защищающем поэта Овидия, думаю, настоял Бэкон. Защита не возымела действия, но для нас она свидетельство, что «Вергилий» и «Гораций» вступились перед венценосцем за своего поэтического собрата.

В конце жизни, после падения с вершин власти Бэкон писал: «Мое имя и память обо мне завещаю доброму человеческому слову, другим народам и следующему столетию». И вот наконец-то время доброго слова пришло.

Пусть просвещенный читатель, услыхав имя Бэкона, не кривит презрительно губы: аа, тот самый Бэкон, что продал доброе имя за чечевичную похлебку? Мне с этим пришлось сталкиваться. Не продавал он, его грехи были иного свойства – те, что отличают гения от простого смертного.

Конец первой книги