Оправдание Острова

О том, что с головой Председателя не всё в порядке, стали догадываться и другие лица. И не было в их догадках ничего удивительного, так как, входя в любое помещение, Председатель Острова первым делом требовал зеркало, чтобы удостовериться в том, что его голова на месте.

В лето двадцать седьмое Великой Островной Революции, когда Маркел в сопровождении Власа вошел в свой кабинет, он не нашел там зеркала: его, как выяснилось позже, увозили на реставрацию. В отсутствие зеркала Председателю показалось, что его голова начала отделяться от тела, и Влас готов был поклясться, что именно так оно и есть. Помня о предписанных мерах, начальник охраны стал незамедлительно принимать меры. Ценой неимоверных усилий Власу удалось значительно повернуть указанную голову против часовой стрелки. Одновременно со щелчком ему бросилось в глаза, что Председатель мертв.

В ходе медицинского освидетельствования вскрылось, что голову следовало поворачивать по часовой стрелке, но Влас в точности выполнял приказ Председателя. Когда же его спросили, говорил ли покойный что-то перед смертью, начальник охраны ответил, что говорил. Голос покойного срывался от волнения. Это было благословение ему, Власу, занять пост Председателя Острова. Знаменательные слова были произнесены в последнее мгновение. Перед самым щелчком.

Глава восемнадцатая

Влас

По смерти Председателя Маркела Островом стал править Председатель Влас. Сей был сыном пасечника и имел два класса церковно-приходской школы. Став телохранителем Маркела, возвысился, но не возгордился. Вообще говоря, несмотря на грозную свою службу, человеком злым он не был. И подлым не был. Разглядев во Власе эти черты, Председатель Маркел приблизил его к себе и доверял только ему. И не вина Власа в том, что в ответственную минуту он вращал голову Председателя не в ту сторону.

Жители Острова, зная Власа как начальника охраны, ожидали, что по его вступлении в должность судьбу Маркела разделят многие. Влас же, наученный горьким опытом, был теперь осторожен и головы сворачивал лишь в случаях крайней нужды. Более того, он несколько улучшил условия проживания перемещенных в Лагерь лиц и даже увеличил им довольствие.

В лето двадцать восьмое Великой Островной Революции жена Власа Глафира родила ему дочь. В воспоминание о детстве, проведенном Председателем на пасеке, девицу нарекли Мелиссой. Дитя оказалось необычайно бодрым, много ело, много кричало и выбрасывало из люльки игрушки. Глафира и Влас умилялись дитяти, чей первый зуб был отмечен государственным салютом в один залп. Последующие зубы отмечались, соответственно, двумя, тремя и более залпами.

Количество залпов естественным образом возрастало, и это знаменовало возрастание трудностей кормилиц, которых ребенок кусал за грудь. Число зубов, а с ним и залпов, увеличивалось с невиданной скоростью. Когда же число залпов дошло до тридцати шести, граждане Острова не скрывали своего удивления. Но белозубая улыбка Мелиссы была столь обворожительна, что незначительный переизбыток зубов у ребенка никого не беспокоил.

В лето тридцать пятое Революции Председатель Острова, в отличие от своих предшественников, обратился к вопросам культуры. На встрече с писателями он расспрашивал, как в современной словесности отражена тема пчел. Услышав, что пчёлы до сих пор обойдены вниманием писателей, Влас огорчился и вкратце рассказал собравшимся о трудолюбии пчел, их отношении к женщине и матери, а также об обкуривании ульев.

По окончании рассказа зал пришел в невероятное возбуждение. Особое впечатление произвело на всех заключительное Власово высказывание: пчела всем нам учитель. Эти четыре простых, вроде бы, слова исчерпывающе определили роль пчелы в становлении всякого пишущего. Воодушевленные выступлением Председателя, присутствующие заверили его, что дореволюционное отношение к пчеле отныне коренным образом изменится.

В лето тридцать седьмое Великой Островной Революции в Университете был открыт факультет пчеловодства. В том же году вышел первый том семейной хроники Улей. Издание предполагалось многотомным, поскольку по первоначальному замыслу в нем должны были предстать литературные портреты всех пчел улья. Посвященные отдельным особям тома надлежало распределить между писателями Острова. Когда же выяснилось, что улей населяет в среднем 60–80 тысяч полосатых тружениц, было решено сосредоточиться на самых интересных судьбах.

Парфений

Съемки должны были начаться еще позавчера, но уже третий день льет дождь. Мы сидим на вилле без прогулок. Иногда выходим на крытую веранду и слушаем, как дождь барабанит по тенту. Время от времени появляется один из работников виллы и т-образным приспособлением поднимает провисший под тяжестью воды навес. Легким водопадом вода обрушивается в каменный желоб.