Оправдание Острова

Так Маркелу удалось выиграть два месяца, которые получили наименование Великого стояния на Реке. Когда брожение умов в его войске принимало опасный размах, он давал команду к атаке, и его солдаты начинали спускать на воду плоты и лодки. С противоположного берега за Рекой следили круглосуточно, и появление на воде плавательных средств вызывало оттуда шквальный огонь. Река в такие дни становилась красной.

Главнокомандующий учредил ежевечерние духоподъемные занятия, на которых вызванные из столицы Стражи Будущего рассказывали, соответственно, о будущем. Привезя с собой волшебный фонарь, Стражи знакомили солдат с фресками Храма Светлого Будущего, а также памятными местами, где провел свое детство безвременно ушедший Председатель Касьян.

Был также брошен боевой клич Отомстим за Касьяна!, с которым предлагалось вступать в воду, а если повезет, то и выходить на берег. Смысл его был понятен не до конца, потому что виновных в гибели Председателя вряд ли можно было искать на том берегу, да и кто были эти виновные? Змея? Производители роллс-ройса? Стражи, предсказавшие Касьяну его кончину? А может быть (и этот вопрос звучал всё чаще), сам Маркел? Но солдаты, как им и положено, вопросов не задавали. Клич хорошо ложился на язык и был удобопроизносим. Этого оказалось достаточно, чтобы кричать.

С течением дней внимание войска к изображению Касьяна на фресках, равно как и к подробностям его детства, заметно ослабло. Да и слова о мести на голодный желудок кричались всё хуже и хуже. На духоподъемных занятиях солдаты всё чаще просили рассказать о еде, которая будто бы находилась на том берегу.

В конце концов перестали рассказывать о чем-либо, кроме еды, а волшебный фонарь показывал теперь образцы блюд дворцовой кухни. С этой целью в столице были заказаны снимки указанных блюд, каковые (снимки, не блюда) срочно доставили в расположение действующей армии. Снимки сопровождала короткая злая подпись: Вот что едят на Юге. Именно эти изображения излучал волшебный фонарь перед самыми ответственными сражениями.

Когда же предложения дворцовой кухни иссякли, Стражи Будущего вспомнили о втором противнике, с которым уже долгое время велась изнурительная, пусть до времени и незаметная, война. Были заказаны снимки блюд парижских ресторанов. Попавшие в кадр французские надписи объяснялись сговором южан с противником. После победы над Югом солдатам обещали взятие Парижа со всеми его кулинарными изысками.

Обозревая новую порцию блюд, личный состав завыл. Зрители подозревали, что до Парижа они уже не дойдут, и были согласны поесть на том берегу. Беда была лишь в том, что противоположный берег был так же недоступен, как Париж. Откуда-то со дна желудка, полного даже в это голодное время, в голове Маркела забрезжило понимание того, что начинается бунт. И тут он прибег к средству, еще более неожиданному, чем прежние.

Парфений

Вечером приехал хозяин виллы Артемий Никитин. Мы ужинаем с ним и Жаном-Мари. Артемию лет пятьдесят. Он в легком льняном пиджаке, без галстука: так выглядят французские профессора.

Благодарит по-французски, что мы у него остановились. Надеется, что ни в чем не испытываем нужды. Ксения говорит, что здесь трудно испытывать нужду, Артемий отвечает полупоклоном. Мне нравится это полу-: не люблю крайностей.

Жан-Мари рассказывает о завтрашней съемке. Он привык быть в центре внимания, и это облегчает жизнь остальным. Делится своими маленькими находками, которые будут предъявлены завтра: необычный угол камеры и соответствующая установка света. Его беспокоит лишь погода (знак официанту, что ризотто понравилось), но с этим ничего не сможет поделать даже Артемий. Лицо хозяина выражает умеренную скорбь.

Взгляд Жана-Мари сосредоточивается на новой порции ризотто. Она появилась из ниоткуда. Высший класс: большой палец в честь официанта. Кого он не может найти для своих фильмов – так это хорошего официанта. Нет, он не шутит. Если угодно, самая трудная роль – это кушать подано. Здесь так мало пространства для выражения. Следуя указанию режиссерского ножа, на его тарелке оказываются черные маслины. Между тем, в этих двух словах должно быть всё: и Фигаро тут – Фигаро там, и звук лопнувшей струны, а может, и – быть или не быть.

Артемий чокается со мной и с Ксенией.

– Вы оставили в гостиной хронику. Судя по миниатюре, она открыта на Войне Севера и Юга…

Ксения кивает:

– Странная война, правда?

– Позволите вопрос? – Артемий переводит взгляд на меня. – Почему вы тогда спасли Председателя Маркела? Если бы вы не пошли ему навстречу, дело могло бы кончиться его крахом и концом диктатуры. Простите, если я допустил бестактность.

Вопросы к истории всегда бестактны. Иначе в них нет никакого смысла. Этот же вопрос в те дни задавала мне и Ксения. Делаю вид, что думаю над вопросом, хотя на самом деле и не думаю. Всё для себя решил еще тогда.