Оправдание Острова

В лето девятое Великой Островной Революции был учрежден Народный Совет, в который вошли достойнейшие мужи и жёны Острова. Чтобы не тратить драгоценных денег, которых Правительству всё более не хватало, в Совет решили выбирать упрощенным образом, посредством опроса на улицах.

Собственно, нехватка денег и родила мысль о создании Совета, чтобы народное неудовольствие не сосредоточивалось на верховном правителе, но рассеивалось бы равномерно по разным направлениям. Совет обладал неограниченными правами одобрять указы Председателя Острова.

О войне с Францией в последние годы успели позабыть, но Маркел напомнил населению, что война есть война, и ее никто не отменял. Именно она оказалась причиной окончательного оскудения казны. Когда процесс оскудения завершился и деньги прежней власти закончились, Председателю Маркелу пришла в голову счастливая мысль напечатать новые деньги, и это стало первым его указом, который одобрил созданный Совет.

В новую жизнь с новыми деньгами, провозгласил Маркел, которому в глубине души тоже хотелось рождать крылатые слова. Это было неожиданно, поскольку общественность привыкла, что все бессмертные изречения принадлежат Касьяну. Оставшись незамеченными, слова Маркела крылатыми не стали и после недолгого висения в воздухе плавно опустились на землю.

На новых деньгах был напечатан портрет Касьяна, а также сказанное им: деньги обладают покупательной способностью. Поскольку на купюрах был увековечен Касьян, новая денежная единица стала ему соименной и была названа касьяном. Один касьян равнялся ста французским франкам.

Напечатанные на хорошей бумаге, касьяны оказались надежными деньгами в том отношении, что не выходили из строя, а портрет погибшего Председателя от многочисленных касаний только приобретал в красках. Что же касается его крылатой фразы, то здесь возникли некоторые сложности, потому что покупательную способность эти деньги теряли с неописуемой быстротой. Жалованье островитян увеличивалось, но купить на него они могли всё меньше.

Через непродолжительное время соотношение касьяна и франка равнялось тысяче, но только не в пользу касьяна. В течение года это соотношение дошло до миллиона, и жалованье на Острове уже исчисляли миллионами. Указанное обстоятельство позволило Председателю Маркелу назвать наше государство Островом миллионеров.

В лето пятнадцатое Революции возле оружейных складов при большом стечении народа был открыт памятник Касьяну. В качестве образца использовали скульптуру Лаокоон, однажды виденную Маркелом на открытке. Председатель Острова велел вырубить своего предшественника в мраморе, но без сыновей и с одной лишь змеей. Рот Касьяна был открыт. Скульптура запечатлела те мгновения, когда, будучи оплетен пресмыкающимся, Касьян успел назвать своего преемника и перечислить, по необходимости спешно, главные его достоинства.

Не ограничившись скульптурой, Маркел проявил внимание и к живописи. Он приехал в Храм Светлого Будущего и велел создать еще одну фреску, посвященную Касьяну. С этой целью он принял важнейшее искусствоведческое решение об использовании уже существующих фресок.

В сцене прельщения змием Председатель велел одеть Адама в скромный шевиотовый костюм и пририсовать ему голову Касьяна. На месте Евы должен был быть изображен сам Маркел во фрачной паре, цилиндре и с тросточкой в руке. Выросший в деревне с ее смазными сапогами да поддевками, Председатель Маркел питал к такого рода вещам слабость. Фоном для двух исторических лиц должны были служить обломки роллс-ройса, сложенные под роковой яблоней. Изображение получилось весьма удачным, поскольку змий вползал на дерево из обломков. По свидетельству Маркела, всё это очень напоминало события в гараже.

Кроме того, на фреске Чудо Георгия о змие голова Георгия была заменена Маркеловой, а змий – крокодилом. Это было давней мечтой Маркела. Фреску с пони он велел просто закрасить.

Ксения

Первую половину дня мы провели на студии, где снимался эпизод игры в ножички. Как известно, княгиня Гликерия казнила мальчика, метнувшего в Парфения нож. Так вот, от этой сцены Жан-Мари предпочел отказаться.

– Отрубленная голова, произносящая имя убийцы, ну, вы, я думаю, понимаете… – Леклер едва заметно подмигнул мне. – Не будем подставляться.

– Не будем, – согласилась я из вежливости.

После съемок я все-таки спросила Жана-Мари, чем его не устраивает говорящая голова.

Жан-Мари пощипал себя за ухо.

– Видите ли… Не то чтобы я такой поборник реализма, но раз уж мы снимаем байопик, надо следовать некоторым законам жанра.

Увидев мою улыбку, он добавил:

– Знаете, я ведь даже допускаю, что голова говорила, но мы исходим из общепринятых представлений о реальности. Реальность – это не то, что было, а то, что, с точки зрения вероятности, могло бы быть.

С этой точки зрения, мы с Парфением находимся за пределами реальности. А может, нас и в самом деле нет? Иногда мне кажется, что мы давно уже умерли…