Операция «Престол»

В монастыре Садовского постоянно навещали старые знакомые, бывала и молодёжь.

Судя по всему, молодёжь, не подпавшую под власть большевистской пропаганды, влекли к Садовскому и его неординарные взгляды.

«В 1933 году органами НКВД, — докладывали начальники 3-го и 4-го управлений НКВД Николай Горлинский и Павел Судоплатов заместителю наркома внутренних дел СССР Богдану Кобулову, — была вскрыта и ликвидирована монархическая группа молодежи, группировавшаяся вокруг Садовского, сам Садовский арестован не был.

Ликвидированная группа уже тогда ориентировалась на германский фашизм».

Вторая группировка, созданная Садовским, была ликвидирована в 1935 году.

По понятным причинам ОГПУ не тронуло самого Садовского.

Да и зачем чекистам надо было лишаться по сути дела живого знамени, к которому тянулись враги советской власти всех мастей.

Осорбенно если учесть то, что сам он не мог бежать даже при всем желании.

И дело было не только в секретных сотрудниках ОГПУ, которые докладывали своим шефам о посетителях опального поэта, но и в его физической немощи.

При советской власти Садовский не печатался и хранил свои рукописи в старинном кожаном чемодане.

В художественной форме, порой высокого качества, в них прославляются русские цари, проповедуется православная церковность и ненависть к революции.

В конце тридцатых годов Садовской переживал очередной духовный кризис и ощущал себя «православным монахом эпохи перед Антихристом.

Для позднего Садовского даже Пушкин и Лермонтов являли воплощение дьявольского начала, покушавшееся ющееся на православно-монархический миропорядок.

Именно этому был посвящен его роман „Пшеница и плевелы“, в котором он оправдывал убийцу Лермонтова Мартынова.

У Садовского была даже своя собственная программа, которая сводилась чуть не к восстановлению крепостного права.

При этом он люто ненавидел интеллигенцию, любое проявление свободной мысли и, как следствие, все „либеральное“.

Судя по тому благоговейному отношению Садовского к немецкому началу в русской истории, не очень-то он жаловал и Россиию.

А потому очень наделся на то, что набравшиий силу Гитлер сбросит ненавистных большевиков и наведет настоящий порядок в России.

Именно Садовскому, уезжая в 1941 году в эвакуацию, принесла чемодан с частью своего архива Марина Цветаева. И он его сохранил.

В 1944 году этот чемодан забрала дочь поэтессы, Ариадна Эфрон.

Жил Садовский самым замкнутым образом. Из дома жена вывозила его на коляске только в летние месяцы, и он подолгу грелся на солнце.

Все свое свободное время он проводил за книгами и много писал.

Человеком он был весьма воспитанным и радушным, и никто не помнил случая, чтобы он и его жена отказал кому-либо в гостеприимстве.

Впрочем, и супруга Садовского Надежда Ивановна Воскобойникова была без малейшего преувеличения легендарной личностью.

Вдова казачьего офицера появилась в Петербурге в 1911 году.

Она была образованной женщиной, поскольку Садовский в письме к презираемому им К. Чуковскому упоминал о том, что „жена знала латынь и Канта, но теперь, слава Богу, все забыла“.

Вскоре она оказалась в доме сенатора Валерия Николаевича Мамонтова, в качестве его „друга“.

Жена Мамонтова такой дружбы не поняла и развелась с ним».

А жена эта, между прочим, была сестрой Владимира Николаевича Коковцова, председателя Совета министров Российской империи в 1911–1914 годах.

В документах полиции Воскобойникова значилась как «любовница Мамонтова».

Мамонтов свёл Надежду Ивановну с Григорием Распутиным, после чего Воскобойникова стала бывать здесь без Мамонтова.

3 декабря 1915 года охрана Распутина зафиксировала, что «возлюбленной сенатора Мамонтова Воскобойниковой» Распутин велел, «чтобы она пришла к нему в час ночи».

В начале 1916 года покровитель Надежды Ивановны Мамонтов умер.

Она отправилась к Григорию Ефимовичу за советом и помощью.

Тот послал Воскобойникову к Вырубовой, сопроводив ее следующей рекомендацией: «Она тебе не оберет».

Анна Александровна Вырубова, в девичестве Танеева, ближайшая подруга последней российской императрицы, на свои средства содержала в Царском Селе госпиталь, получивший в честь Серафима Саровского, которого особенно почитала императрица, название Серафимовского лазарета.

В нем в качестве сестёр милосердия оказывали помощь раненым Александра Федоровна и ее дочери. В этот госпиталь сестрой милосердия была зачислена и Воскобойникова.

Там она и познакомилась с императрицей. Очевидно, что у Надежды Ивановны был дар нравиться не только мужчинам, но и женщинам.

Очень быстро она стала доверенным лицом Вырубовой, а в последние месяцы перед февралем 1917 года Воскобойникова входила и в круг самых близких императрице людей.

Осенью 1916 года Вырубова познакомила Надежду Ивановну с Александром Дмитриевичем Протопоповым, последним министром внутренних дел.

Воскобойникова без долгих раздумий становится любовницей министра.

Через неё императрица, Вырубова и Распутин манипулировали слабым министром, у которого к тому же многие подозревали нервное расстройство.