Операция «Престол»

Но никак не за нелегальный переход границы, за который грозил расстрел.

Все это означало только то, что Преклонского надо было брать до перехода границы, и похищенных из ломбарда ценностей и икон вполне хватало для возбуждения против него уголовного дела.

И теперь Громову оставалось только ждать.

Через три дня томительного ожидания Преклонский пришел к Скорину.

Одет он был просто.

Не дать ни взять, рабочий с фабрики.

После незамысловатого угощения гость вопросительно взглянул на Скорина.

— Что у нас?

— Вынужден вас огорчить, — развел тот руками, — в ближайшее время никаких перевозок золота не намечается…

— Что вы подразумеваете под ближайшим временем? — спросил Преклонский.

— Как минимум до середины лета!

Преклонский поморщился.

— С чем это связано?

— Видимо, только с тем, что большевикам очень нужно золото! — усмехнулся Скорин. — Две недели назад было специальное распоряжение сдать все имеющееся на приисках золото, что и было сделано!

— Черт бы их взял! — недовольно произнес Преклонский, вставая из-за стола.

— А у меня для вас сюрприз! — сказал Скорин.

Преклонский вопросительно взглянул на него.

Скорин подошел к двери в другую комнату, открыл ее, и перед изумленным столь неожиданным видением Преклонским предстал Лопухин.

— Оставьте нас! — попросил он хозяина дома, и после того как тот вышел, насмешливо взглянул на Лопухина.

— Действительно, сюрприз! — не скрывая иронии, произнес Преклонский. — Прямо-таки явление блудного сына! Остается только узнать, где этого блудного сына носило?

Но уже в следующее мгновение от его иронии не осталось и следа, поскольку Лопухин достал пистолет и наставил его на бывшего приятеля.

— Если дернешься, — произнес он, — я всажу в тебя весь магазин. А теперь слушай! Я не обязан перед тобой отчитываться и с удовольствием пристрелил бы тебя, потому что ни ты, ни вся твоя сволочь не стоит мизинца моего отца, которого ты убил…

— Да нет же! — перебил Преклонский Петра. — Никто не собирался его убивать, но после того как он выхватил пистолет…

— Не лги! — повысил голос Лопухин. — Эти сказки ты можешь рассказывать кому угодно, но только не мне! Ты с самого начала знал, что убьешь отца! Потому что ты стервятник! Зачем, скажи мне, ты убил сторожей в ломбарде? Ведь ты прекрасно знал, что между ограблением и ограблением с убийством огромная разница, и, тем не менее, ты пошел на это! Почему? Да только потому, что тебе доставляет удовольствие убивать безоружных людей!

— Но ведь это враги! — воскликнул Преклонский.

— Все, — поморщился Лопухин, — хватит! Обмен мнениями закончен! У тебя одна минута, чтобы прочитать молитву! Или ты предпочитаешь предстать перед Создателем без покаяния?

Преклонский побледнел и сглотнул появившийся в горле сухой комок.

Он оказался в сложной ситуации.

Из висевшей с портретом Петра листовки он знал о том, что его приятелю удалось уйти от милиции.

Но, верный своей привычке, не верить ничему, он сразу же подумал о той игре, какую могли бы начать в НКВД, если бы Лопухин оказался в их руках.

А такой возможности он не исключал.

— И не очень удивляйся моему появлению у Лесника, — словно прочитав его мысли, сказал Лопухин. — Мне о нем говорил Цветаев еще тогда, когда я должен был взорвать завод! Это, — усмехнулся Петр, — чтобы ты не мучился перед смертью вопросом, завербовало ли меня НКВД! И лучшее доказательство тому, что я чист, это то, что я сейчас беседую с тобой! Надо полагать, измученные страстным желанием повидаться с тобой чекисты вряд ли бы послали бы меня на свидание с убийцей моего отца! Тебя взялм бы уже на границе и в лучшем случае отвезли бы в тюрьму. В худшем, пристрелили бы прямо на месте. А теперь, если ты на самом деле болеешь за наше дело, ты скажешь мне, где иконы и люди!

Понимая, что в этих иконах его спасение, Преклонский покачал головой.

— Не скажу!

— Ну и черт с тобой! Одевайся!

— Зачем?

— Не здесь же я тебя буду стрелять!

— А если я не пойду?

— Не пойдешь, положу тебя прямо здесь! — повысил голос Лопухин. — Иди, мразь!

Каким бы беспринципным не был Преклонский, но он был дворянином и имел представление о чести.

— Да, — сверля бывшего приятеля ненавидящим взглядом, процедил он сквозь зубы, — безоружного оскорблять можно!

— Да, — легко согласился Лопухин, — можно! Потому что я могу вызвать на дуэль только равного, но драться с подонком нельзя! Пошел!

Преклонский нехотя надел ватник и направился к двери.

— Я вечером зайду! — взглянул на застывшего в дверях Скорина Лопухин.

— Сейчас мы пойдем по улице, — сказал Лопухин, — и если ты сделаешь хотя бы один шаг влево или вправо, я застрелю тебя!

Так они прошли две улицы и повернули к лесу.

Когда до спасительной тайги оставалось каких-то пятьдесят метров, из-за длинного здания дровяного склада появился патруль.

— Ваши документы, граждане! — происзнес старший сержант, отдавая честь.

И в тот самый момент, когда Преклонский полез за паспортом, один из патрульных, указывая на Лопухина, с изумлением воскликнул:

— Да ведь это же тот самый, с фотографии!

Лопухин не стал мешкать и выстрелил в милиционеров.