Операция «Посейдон»

И деньги, и разговор, который происходил между старшей и младшей Бережковскими, все казалось сюрреалистичным. Но тысяча долларов США уже лежали на столе, рядом с белым пузатым чайником и маленькой сахарницей с серебряным ободком.

— Нас с тобой расстреляют, детка, — довольно жестко произнесла Гали, не понимая, что происходит. — Но если ты расскажешь мне, что случилось, мы как-нибудь выкрутимся. Во-первых, кто еще знает про эти деньги?

— Да о них все забыли, — обиделась Изольда. — Эти деньги нашел отец Нинки Калачевой, когда его бригада сносила дом недалеко отсюда, на Арбате, помнишь, такой бледно-розовый… Он принес целый портфель долларов.

— Что? — Гали не верила своим ушам. — А дальше?

— Я выпросила у Калачевой немного этих бумажек, ну, вроде бы поиграть. А еще она отдала немного Нюрке и Женьке. Это же доллары, Галка. Только я поняла, что они стоят столько, сколько стоят. И ничего, что они старые.

Гали повертела в руках одну из сотенных банкнот, рассмотрела. Взяла вторую, третью.

— Молодец, — похвалила она, — ценю за сообразительность. Денежки не новые, но целенькие. Давай, гони остальные и молчи в тряпочку. Мама знает?

— Да что ты, — всплеснула руками Изольда. — Я же не враг себе.

— Вот-вот, — похвалила Гали сестренку. — Это наш с тобой секрет. Давай мне все до последней бумажки…

— Всего двадцать сотенных, — сразу предупредила Изольда. — Наверху ровно половина.

— Прекрасно.

Гали завернула деньги в газету и спрятала в сумку.

— Слушай, — нахмурилась она, — не знаю, как ты Нинке все объяснишь, но забери у нее все. Наври что-нибудь. Вот же черт, не знаю, что тебе посоветовать. Придумай сама, ты же умная, а потом, это твоя подруга, а не моя. Хорошо, что я пришла именно сегодня.

— Почему? — Изольда была и польщена похвалой, и озадачена.

— Да так, — отмахнулась Гали, — хорошо — и все…

Бутману она решила рассказать про «арбатский клад» все, как есть. Конечно, он заинтересуется долларами. Она так и сделала, выбрав подходящий момент. Все подала как бы невзначай и, между прочим, отслеживая реакцию «лорда».

— Интересная история, — прищурился Бутман, — когда-то это были очень большие деньги.

— Да? — удивилась Гали. — И что же теперь?

— Бедный хозяин. Куда же это он делся?

— Да я-то почем знаю, — ответила Гали, не вполне понимая, что имеет в виду Эдуард.

— Знаешь, дай-ка их мне все. Я поговорю с людьми, которые коллекционируют… старые банкноты… узнаю, сколько они могут стоить… Вдруг удастся более или менее выгодно продать. Деньги я отдам тебе.

«Деньги он отдаст мне, так я тебе и поверила, — подумала Гали. — Черт, надо было узнать цену этих фантиков в другом месте. Как это я забыла про «двухцветного?»

Так она называла своего знакомца, корреспондента журнала «Пари Матч» Мишеля Готье. Он разъезжал на редкостной для Москвы автомашине марки «Импала», верх у авто был светло-кофейный, а низ — лазурный. Готье был тоже двойственным. Какой-никакой мужик, но слишком уж в себе неуверенный. Нарцисс, страдающий от того, что никогда не сможет стать отпетым бабником.

— Хорошо, милый, — зевнула она, — я уже забыла об этих долларах. Хотя немного жаль. Я там себе платье присмотрела. Бутман рассмеялся и тут же выложил пятьсот рублей.

— Не расстраивайся, это такие пустяки. Он даже не спросил, почему она в тот день не пошла в музей имени Пушкина, а отправилась к матери. Значит, что-то Эдика зацепило. Что ж, она умеет выгодно продавать драгоценные безделушки. Бутман даже считает, что она просто гипнотизирует покупателей. Нет, сейчас Эдик темнит.

Она решила сегодня же позвонить Готье. Примерный ответ она знала. Из квартиры они с Бутманом ушли вместе. Она сразу же позвонила Готье, нельзя было терять ни минуты. Но француза не было на месте. Гали внезапно поняла, что влипла в историю, которая просто так не закончится. Незачем было обращаться к Эдуарду.

«Бес попутал, — подумала она, — маленький такой бесенок».

На следующий день она встретилась с Готье и, как бы между делом, заикнулась об этих долларах, якобы принадлежащих подруге и доставшихся той от бабки. Она заторопила Мишеля с ответом. Готье подошел к делу основательно и через пару дней подтвердил ее догадку. Коллекционные доллары отнюдь не были фантиками. Стало быть, «лорд» подло обманывал ее. А это было невыносимо. Подумалось даже, что ее обманывали все. Кроме Никишина, который всегда оказывался в нужное время в нужном месте, начиная с его приезда на Арбат, в квартиру, где она жила, и до последних дней его стремительной жизни.

А ночевать она поехала домой, Эдуарду объявив, что прихворнула Софья Григорьевна.

— Я из-за тебя, мой милый, совсем от дома отбилась, — сказала она на прощание, погладив Бутмана по щеке. — Я без тебя жить не могу, но это… как-то неправильно…

Последняя фраза прозвучала многозначительно. Бутман глянул на Галю с подозрением, как ей показалось. «Надо же! Зря я умничаю, — подумала Гали. — Еще решит, что я отправилась к любовнику».

— Только не напивайся, мой Большой Эд, я тебя умоляю.

— Не больше трех рюмок, — улыбнулся Бутман, который не мог долго сердиться на нее. — Что с тобой?

— Ты какая-то бледная.