Операция «Посейдон»

В конце 60-х годов в Московском управлении еще работали люди, прошедшие жестокое испытание войной. Это были, как правило, скромные, мужественные, честные, доказавшие на деле свою любовь к Родине чекисты. У них не было институтских дипломов, они не знали иностранных языков. Но их знания жизни и огромного агентурно-оперативного опыта с лихвой хватало для успешной работы. Они были беспредельно преданы своему делу, и именно об этом поколении чекистов можно было сказать, что их жизнь без остатка отдана борьбе со спецслужбами США и стран НАТО. Слово «карьера» в те годы было бранным словом. Многие фронтовики из-за отсутствия высшего образования не могли подняться выше капитанских должностей. В редких случаях, за особые заслуги, им присваивали перед уходом на пенсию звание майора. Они не скулили, не любили прогибаться перед начальством, не имели ни дач, ни машин, жили на зарплату. Их любили женщины. Анатолий тянулся к ним, впитывал, как губка, их рассказы о боевых операциях. Особенно Анатолий любил ночные дежурства в приемной начальника Управления. Постоянными дежурными по Управлению, как правило, назначались опытные сотрудники, хорошо знавшие структуру подразделений Управления и Главков, а главное, кому звонить и кого поднимать ночью в случае чрезвычайных происшествий. За ночь раздавалось 5–6 звонков, не более. В то время Москва жила спокойной, размеренной жизнью. Больше всего Анатолий радовался, когда попадал помощником к Хромову Петру Николаевичу. Руководство разъезжалось по домам после 21.00. Бывший дивизионный разведчик, награжденный орденом Славы и медалью «За Отвагу», Петр Николаевич заваривал крепкий чай, наливал его в граненые стаканы, доставал вкусные домашние соленые сухарики и начинал рассказ. Он был прекрасным рассказчиком, делал это с удовольствием и не торопясь.

— Однажды, когда мы уже погнали фрица со Смоленщины, наша дивизия готовилась к наступлению. Было холодно. Мороз, снег по пояс. Окопы фрицев в четырехстах метрах от наших. Получаем приказ: достать «языка». Нейтральная полоса простреливается и с нашей, и с их стороны. Немчура каждые 2–3 минуты пуляет осветительные ракеты в небо. Начальник дивизионной разведки назначает меня старшим группы из трех человек. Одеваем белые маскхалаты, сидим в блиндаже, пока саперы делают проход в минном поле. По опыту знаем, лучшее время для ходки «в гости» — 4–5 утра. К этому времени даже у самых бдительных фрицев начинают слипаться глаза. Ракеты взлетают все реже и реже. Пора. Еще вчера днем в бинокль заприметили на их левом фланге двух Гансов с пулеметом. Решили попытать счастья у них. 400 метров преодолеваем спокойно. Вот и окоп. Видим уже их каски, сидят суки к нам спиной. Ветер дует с нашей стороны, вот они и не хотят подставлять свои рыла под ветер. Слева, cпpaвa — никого. Повезло. Действуем одновременно по заранее отрепетированному варианту. Я тихо, ужом сползаю к спящим немцам в окоп и выбираю, кого из них потащим к своим. Останавливаюсь на том, кто меньше ростом — тащить будет легче. Слышу их дыхание, каски полностью закрывают лица, носы уткнули в шарфы, сидят на корточках в обнимку со шмайсерами.

В это время на столе оперативного дежурного зазвонил телефон. Анатолий, поглощенный рассказом, даже вздрогнул от неожиданности. Петр Николаевич перевел взгляд на каминные часы: 22.30.

— Подними трубку, послушай, — разрешает он.

Звонит дежурный Октябрьского райотдела Управления, докладывает, что у них во дворе дома, примыкающего к Первой градской больнице, обнаружена черная «Волга» с дипломатическими номерами посольства США. Пассажиров в машине нет. Какие будут указания?

Хромов сообщает о машине дежурному 1 отдела Второго Управления, который занимается американским посольством.

— Спасибо, наша «наружка» ее потеряла. Час назад янки оторвались от наблюдения. С нас бутылка! Привет.

— Петр Николаевич, а что было дальше? Давай рассказывай.

— Что дальше? Правой рукой достаю саперную лопатку с заточенным лезвием, левой рукой осторожно беру второго фрица за подбородок и резко откидываю ему голову назад. Бью лезвием в шею. Опускаю его мертвую голову вниз, чтобы не забрызгаться пульсирующей из раны, дымящейся кровью. Все. В это время мои ребята пеленают второго, которому, может быть, повезло больше. На дорогу назад уходит больше часа. На этот раз обошлось без выстрелов и шума… Пойду покурю в коридоре. Если зазвонит прямой телефон Председателя КГБ, вот этот, видишь, с золотым гербом, трубку не поднимай, крикни меня.

— Хорошо.

Анатолий сидел за столом дежурного, но мыслями и чувствами был там, на заснеженном поле. Его воображение рисовало картины, одну ярче другой. Интересно, а он смог бы вот так, как Хромов? «А вообще, если подумать, как сложится моя жизнь? Какие испытания мне предстоят? Смогу ли я оправдать доверие партии и правительства? А вдруг я трус? И в самый ответственный момент дрогнет рука? И из-за меня погибнут мои друзья, и меня с позором выгонят на гражданку? И все меня будут презирать»…