На стенах висели портреты Элвиса Пресли, Джона Траволта, Мохаммеда Али. Не было портрета Бьёрна Борга, изящного теннисиста, спортивного героя. Висели большие цветные фотографии идолов Ове Томсена, которым он поклонялся, пока сам форсил на «хонде». На письменном столе лежал свернутый плакат с изображением Оле Ольсена[4].
Клейнер вздохнул. Еще до того, как он открыл дверь комнаты, он мог бы догадаться и об Элвисе, и о Траволте, и об Али и Оле. Если бы они знали, что их поклонник — лучший грабитель умерших в Эгесхавне. Лучший в своем роде. Как популярный певец, танцор в дискотеке, знаменитый боксер или гонщик. На неубранной кровати по-прежнему лежал номер «Эгесхавн Тиденде», открытый на третьей странице. Скорее всего мать принесла газету, как обычно, вместе с утренним кофе. Сын, изучив ее, составил план действий на день вперед. План просуществовал лишь полдня. Теперь Ове спит вечным сном. Кто-то приготовит его к погребению. Вытащит из него стеклянные осколки, зашьет раны, чтобы мать смогла узнать сына, когда ей надо будет официально опознать его и попрощаться.
Детали можно уладить и по телефону… Клейнер принял от фру Томсен еще чашку кофе. Он направил своих помощников по остальным двум адресам, обозначенным на третьей странице.
По субботам газеты печатают некрологи в красивых рамках, подписанные семьями умерших. Это одна из причин, по которой старший брат Ове спешит домой из Орхуса. Ему надо все организовать. Все практические дела, как сказала мать.
С информацией из центра позвонил Поульсен. По одному адресу в живых осталась супруга. Ничего не случилось. По другому — умер одинокий человек, живший в маленьком домике. Подвальное окно оказалось разбитым, часть мебели исчезла. Тогда возникает проблема транспорта. На «хонде» ничего нельзя увезти, кроме ценных бумаг. Хотя паспорт, удостоверение личности, официальные печати и тому подобное ценятся очень высоко. Выше, чем телевизоры или транзисторные приемники, купленные на «Сахаре». Так назывался в Эгесхавне «черный рынок».
Может, правда, Ове Томсен только прощупывал почву. А потом звонил дружку, если требовалась машина.
Но Томсен был и остался заурядным мелким воришкой. В наказание за это не платят жизнью. Фру Томсен все подливала кофе, так и не осознавая случившегося до конца. Она попыталась тянуть время, боясь остаться наедине со своими мыслями. Клейнер пожал ей на прощание руку.
Когда он появился в полиции, ему сообщили еще одну новость. Отпечатки Ове Томсена не подходили к тем трем, оставшимся неопознанными.
Небо было спокойно, когда Анна плыла обратно в Эгесхавн. Гроза ушла далеко на северо-запад, ветер постепенно стихал.
Хоть волны и доходили до самых поручней, она прислонилась руками к влажным холодным перилам, вновь переживая удивительное чувство пребывания в вакууме между двумя мирами.
Но при первом повороте парома к берегу, когда вдали показалась рыбачья гавань, она почувствовала, что возвращается к повседневным заботам.
По дороге домой она зашла в магазин, купила мясо. На кухонном столе ее ждала записка от Пера. Он собирался обедать с Бо, потом они вместе пойдут в кино. Пусть мать его не ждет.
Анна выпила рюмочку рома, легла спать в половине девятого и тут же крепко заснула.
Петер Франк ел бифштексы и пил розовое сухое вино. Бифштексы с луком, на гарнир к ним была свекла. Он чокнулся с Ингер. Было прекрасно и почти преступно. Кончался вторник. Обычно супруги соблюдали соглашение, по которому наслаждались сухим вином за ужином в пятницу, когда оба были свободны. В остальные дни к обеду подавалась вода.
Но сегодня Франк был так измотан и издерган, что нуждался в вине для легкого расслабления и для восстановления сил.
Он не сообщил Ингер ничего из того, что произошло в тот день. Супруги редко обсуждали его конкретные дела, но она читала газеты — и относилась серьезно к служебному долгу. Вигго было тоже весело за столом, где на красивой скатерти горели свечи, а перед ним стоял большой стакан с яблочным соком. В восемь он уже мирно спал, а Франк и Ингер легли в половине девятого.
Мысли Арнольда Клейнера были целиком захвачены делом Эрика Смедера и смертью Ове Томсена. Но за долгие годы он научился забывать о делах, когда направлялся домой к Марте в их небольшой коттедж на улице Сюренвей. В этом отношении вторник был похож на другие дни.
Он прочел и «Актуэльт» и «Эгесхавн Тиденде». Они поужинали. Рыбными фрикадельками и фруктами. В первую очередь требовалось сбросить лишние килограммы ему, но официально на диете сидела Марта. Она не весила ни на грамм больше того, что было в девятнадцать лет. Будто он не мог понять ее хитрости. Он поблагодарил за ужин, добавив, что все было вкусно. Может, это звучало не очень убедительно, но нельзя же постоянно потакать причудам жены.