Операция «Аврора»

Если она сама не может оттуда выйти – значит, оказалась в странных и, возможно, опасных обстоятельствах. Она не уехала из России, а ведь ее должны были вывезти!

Доктор Маргулис – лицо, близкое к масонам. Его явно попросили приютить потерявшую память девицу, и он не отказал. Но больница стала для Элис тюрьмой – как оттуда скрыться человеку, не имеющему документов, одежды и даже обуви? Куда этому человеку пойти? А что, если ее там охраняет какой-нибудь неприметный санитар, вроде Бондарчука? Очень легко спрятать под широким халатом не то, что револьвер – автомат Федорова!

Врать Давыдов не любил. Очень не любил – считал это недостойным. Но другого выхода не видел. И потому направился к Кошко с очередной просьбой.

– Вы сами знаете, Аркадий Францевич, людей у меня немного, – прямо сказал он. – Кого-то прислала СОВА, кого-то оставил мне господин Максимов. А тут такое дело: получено донесение, что на территории Старо-Екатерининской больницы прячется бомбист. И как бы там, в больничных лабораториях, не устроили очередной цех по изготовлению бомб…

– И очень даже удобно, – пробормотал Кошко. – Я вам больше скажу: если там бомбиста и не поймают, то наверняка найдут кого-нибудь, за кем полиция уже давно охотится. Хорошее место, чтобы отсидеться. Думаете, мало докторов, которые состоят на службе у мазуриков и тайно врачуют огнестрельные раны? А ведь про такие раны нужно доносить в полицию. Однако наша интеллигенция гордо презирает доносы. Тут еще до меня был случай: обокрали одного такого доктора. Потом оказалось – пациент стал наводчиком. Сперва наш чудак бинтовал раны беглому каторжнику, борцу с кровавым царским режимом, а потом борец сделал слепки с ключей. Такой вот водевиль…

– Значит, я могу на вас рассчитывать?

– Пожалуй, да. Это будет несложно. Не Хитровка, чай, особой конспирации не потребуется. Так что, вы у меня забираете Никишина?

– Забираю, Аркадий Францевич. У нас от него больше пользы будет. Он ведь очень неглупый и надежный человек.

И в ответ на вопросительный взгляд Давыдов твердо добавил:

– Я о нем позабочусь.

Денис вернулся домой, а там его уже ждал Нарсежак.

– Ну, слава те, Господи, день и час назначен, – сказал он, протягивая очередную стопку расшифровок. – Так что, можно забирать наших пролетариев с чердака?

– Нет. Пусть сидят там до последнего. – Давыдов нашел подчеркнутые строчки и хмыкнул: – Ну, у меня еще целых пять дней… Вы достали то, что я просил?

– Вот. – Нарсежак показал на две черные картонные коробки. – У нас «совята» снимают камерой «Атом», но эта вроде бы меньше. Хотя и старше. Ее придумал Ги Сигрист более десяти лет назад. Вам надо поупражняться. А пяти дней может не хватить, тем более что других дел по горло.

Всем своим видом Нарсежак показывал: этих новомодных технических игрушек не одобряет.

– Тут, я полагаю, камера, а это что? – спросил Давыдов про большую коробку.

– Походная лаборатория для проявки целлулоидной пленки. Метод называется «мокрый коллодий». Отпечаток делается на стекле, но возможно с той же пленки сделать карточку и на бумаге. Только не вздумайте сами смешивать реактивы! – предупредил Нарсежак. – Тут знаток нужен.

– Никишин наверняка знает московских фотографов. Скажу, чтобы сегодня же нашел мне преподавателя. И, Федор, думаю, что через день-другой вы отведете душеньку. Нам предстоит штурм Старо-Екатерининской больницы!

– В конном строю?! – обрадовался Нарсежак.

– В общем, одевайтесь хоть дворником, попавшим под водовозку, – улыбнулся в ответ Денис, – хоть беременной монашкой, и ступайте туда изучать ходы и выходы.

– Есть одеваться! – браво отрапортовал Нарсежак и рассмеялся. Такая задача была ему по душе.

Получив деньги на маскарад, он исчез, а Давыдов открыл коробку и попытался освоить книжечку с инструкцией. Но, как шутили в кадетском корпусе, смотрел в книгу и видел фигу. На уме было совсем другое.

Элис…

Вдруг его осенило: нельзя же выводить женщину на улицу в одной рубашке! А времени на поиски теплой одежды не будет. Как же быть?

У Давыдова случались романы, он умел дарить женщинам цветы и украшения, порой довольно дорогие. Но одежду?

При одной мысли, что придется идти в лавку и просить у молоденькой продавщицы кружевные батистовые панталончики, показывая размер руками, у него мурашки по спине побежали.

Но вскоре в голову пришла умная мысль.

У Никишина и мать, и сестры довольно высокие, как и Элис. Можно было бы попросить старую шубку, юбки какие-нибудь, а также валенки – у Элис явно не будет времени шнуровать модные ботиночки. Опять же, дамы соберут узелок со всем необходимым на первых порах, а дальше посмотрим.

* * *

Никишин выполнял задание – следил за домом Балавинского. Когда его сменили, он пришел узнать насчет других поручений. Давыдов с облегчением отправил его домой за дамскими одежками, а сам стал изучать камеру, сфотографировав для начала собственное жилище и видного в окошко дворника с лопатой. И очень жалел, что не может сразу посмотреть на плоды трудов своих.

Задребезжал дверной звонок. Денис пошел отворять и увидел на пороге Анюту с большим узлом и корзиной.