ОНО

Птица повторила крик. В нем слышалось раздражение. Над Майком появилась тень, и он поднял глаза: птица пролетала менее чем в 5 футах над его головой. Ее грязно-желтый клюв то и дело открывался, обнажая розовый язык. Она неслась прямо на Майка. Ветер от взмахов сильных крыльев трепал ему волосы, принося с собой неприятный запах: замшелости, затхлости, гниения.

Мальчик юркнул влево, и на глаза ему попалась торчащая из травы заводская труба. Со всех ног он припустился к укрытию. Птица крикнула; крылья затрепетали, хлопая как паруса. Что-то упало сверху, задев его затылок, и тепло разлилось по шее. Ему даже показалось, что это кровь, когда теплая струйка скатилась за ворот рубахи по спине. Птица кружила вокруг мальчика с явным намерением зацепить его когтями и утащить как ястреб мышь. К себе в гнездо. Чтобы там сожрать.

Когда она зависла над ним, готовясь броситься вниз, и ее черные, пугающе выпученные глаза нацелились на Майка, тот моментально принял вправо. Птица промахнулась. Его нестерпимо обдало отвратительным смрадом, принесенным взмахом крыльев.

Теперь он бежал параллельно трубе, уже завидев ее окончание. Когда он добежит, то вильнет влево и будет в безопасности. Размеры птицы вряд ли позволят ей пролезть внутрь. Майк был близок к успеху. Но птица снова очутилась рядом; ее крылья поднимали ураган в воздухе, когти медленно приближались к мальчику. Птица вскрикнула, и в ее голосе прозвучало торжество.

Майк, пригнув голову и выставив над головой руки для защиты, нырнул в трубу. Но тут когти поймали его предплечье; хватка была похожа на захват сильного человека. Когти впились в плоть как зубы. В ушах Майка стоял звон от шума мощных крыльев. Мальчика обсыпали перья птицы, с легкостью поцелуев касавшиеся щек. Птица взлетала, и через секунду Майк ощутил, что ноги теряют опору и он поднимается в воздух.

— НЕ ТРОГАЙ меня! — вскричал он и дернул рукой. В клюве у птицы остался кусок порвавшейся майки. Мальчик упал на землю. Птица издала яростный крик. Майк побежал к трубе, весь обсыпанный перьями с запахом разложения. Кашляя от этой вони и вытирая слезившиеся глаза, он залез в трубу. Теперь-то уж ему было наплевать на ее возможных обитателей. Майк углублялся в темноту; его тяжелое дыхание отдавалось в трубе гулким эхом. Футов через двадцать Майк рискнул оглянуться и увидел яркий круг дневного света. Легкие работали на пределе. Вдруг мальчик ужаснулся, что неверно оценил габариты птицы и диаметр трубы, сокрушаясь, что не прихватил отцовское ружье. Выхода не было. С другой стороны оказался тупик. Видимо, противоположный конец оставался в земле…

И снова все звуки перекрыл крик птицы; в том месте, где, как сначала показалось Майку, был тупик, вдруг показался свет; мелькнули желтоватые когтистые лапы размером с человеческие икры. Птица нагнулась и заглянула внутрь. Майк, затаив дыхание, смотрел прямо в отвратительные смолисто-черные глаза с золотистыми зрачками. Клюв птицы беспрестанно щелкал; это походило на клацанье зубов. «Острый, — думал Майк, — очень острый клюв. Кажется, я видел такие раньше».

Птица заклекотала. Звук отразился от стен трубы с таким шумом, что Майку пришлось заткнуть уши.

Птица протискивалась в трубу.

— Нет! — заорал Майк. — Это невозможно!

Но птице все же удалось протиснуться в трубу, и белый свет померк. («О Боже, как же я не подумал об осыпавшихся перьях? Почему мне не пришло в голову, что, сбросив перья, она сможет пролезть?») Стало темно, вокруг разлилась чернильная муть, пронизываемая затхлым смрадом и трепыханьем крыльев птицы.

Майк присел на корточки, шаря по неровному покрытию в поисках какого-нибудь оружия. Он нашел кусок кирпича с острыми краями и швырнул в сторону птицы. Послышался глухой стук; птица вскрикнула.

— Уйди отсюда! — заорал Майк.

Пауза… и крылья вновь захлопали, открыв намерение птицы добраться до живой цели. Майк принялся беспорядочно бросать все, что попадалось под руку. Большей частью камни ударялись о трубу, но несколько достигли цели. «Боже, сохрани, — бессвязно шептал он про себя. — Боже, спаси и сохрани…»

Ему пришло в голову, что надо отступить. Он двинулся к основанию трубы и остановился: проход оказывался слишком узким. Отступая, он прислушивался к шороху крыльев. Конечно же, отступая, он сможет выбраться из трубы и избавиться от преследования. Если повезет…

«А вдруг мне удастся серьезно ранить ее?»

Если так, то они оба обречены на смерть. Вместе и сгниют. Во мраке.