ОНО

Каждое «никогда» сопровождалось шлепком полотенца. Майк ожидал, что отец вступится и остановит ее, но отец смолчал… возможно, решив, что если вступится, то и ему достанется на орехи. Ну что же, Майк принял это к сведению, особенно полотенце… Домой до темноты? Да, мам, конечно…

Мальчик прямиком направился к гигантским развалинам в центре пустыря. Это было все, что осталось от заводов Китченера; Майк не раз проезжал мимо, но у него и мысли не возникало заглядывать в руины, да и знакомые ребята обходили это место стороной. Нагибаясь и осматривая куски кирпичной кладки, беспорядочно нагроможденные друг на друга, он понял почему. Пустырь освещался ослепительно яркими лучами весеннего солнца (изредка набегавшие облака отбрасывали гигантские тени, лениво проплывавшие мимо), но в глаза бросалось одно обстоятельство, довлевшее над всем остальным: звенящая тишина, нарушаемая лишь порывами ветра. Посреди этого Майк ощущал себя археологом, обнаружившим следы цивилизации некоего воображаемого разрушенного города.

Впереди, чуть правее, взору Майка предстал массивный кусок кирпичной трубы, вырастающий из высокой травы. Осколок главной заводской трубы. Мальчик просунул в цилиндр голову — будто холодный червяк шлепнулся ему за воротник и пополз по спине. Внутри было свежо, но зато просторно; здесь можно было и остаться на некоторое время, правда, были и некоторые опасения: Бог знает, какие еще странные обитатели могут оказаться в дымно-черных внутренностях трубы, какие мерзкие насекомые (или даже звери) выбрали ее своим убежищем… Поднимался ветер. Достигая трубы, он очень похоже имитировал завывание горшков на Керли, Моу и Ларри (точнее, вибрацию дратвы). Майк нервно отпрянул, внезапно вспомнив фильм, который вместе с отцом смотрел накануне. Он назывался «Родан» и казался очень забавным, особенно когда отец выкрикивал, давясь смехом: «Ну-ка сними эту птичку, Майки!» при каждом появлении Родана, и Майк наставлял на нее палец — до тех пор, пока мать не посоветовала им обоим заткнуться, потому что из-за их шума у нее началась мигрень…

Здесь, в трубе это уже не казалось ему забавным. По фильму Родан был вызволен из недр земли, найденный японскими шахтерами в глубоком штреке. Всматриваясь в черные внутренности трубы, легко было представить себе птицу, сжавшуюся в комок в дальнем ее конце, птицу со сложенными перепончатыми крыльями летучей мыши и золотистыми выпуклыми глазами, уставившимися на круглое лицо мальчика, всматривающегося во мрак…

Вздрогнув, Майк отступил и пошел по трубе назад; труба наполовину сидела в земле, лишь ближе к концу этот уровень слегка поднимался. Внешняя ее поверхность была хорошо прогрета солнцем. Выбравшись из трубы, Майк залез на нее и пошел вперед, выставив для равновесия руки в стороны (хотя ее поперечное сечение было достаточно велико, чтобы вдруг свалиться; просто он представил себя в роли канатоходца); ветер играл волосами мальчика.

Дойдя до конца, он спрыгнул и огляделся: куски кирпичей, отливок, деревяшки, обломки проржавевшей техники… «Возьми что-нибудь на память» — вспомнились слова отца. Это «что-нибудь» должно выглядеть солиднее.

Майк вплотную подошел к зияющему заводскому подвалу, вглядываясь в темноту и стараясь обходить битые стекла: вокруг их было великое множество.

Он не забыл о предостережении, как не забывал и о катастрофе, унесшей много жизней почти пятьдесят лет назад. Ему пришло в голову, что уж если где в Дерри и есть проклятое место, то как раз здесь. Но вопреки совету отца, а может быть, из духа противоречия Майк решил найти «что-нибудь на память» именно здесь.

К подвалу он приближался медленно и осторожно, обходя его с тыла, как только прислушался к внутреннему голосу, предупреждавшему об опасности приближения к подмытой и податливой от весенних дождей земле вблизи дыры, земле, готовой обрушиться под ногами и сбросить его вниз, где Бог знает сколько железяк, только и ждущих его падения, чтобы проткнуть его как жука и похоронить в этой грязи.

Майк взялся за подъемник и отбросил его в сторону. Показался ковш размерами с гигантский стол, с искривленной ручкой, искореженной неимоверной силы взрывом. Показался поршень, слишком огромный для того, чтобы только сдвинуть его с места, не то чтобы тащить. Майк нагнулся и…

«А если я обнаружу череп? — подумалось вдруг. — Череп одного из ребят, погибших во время «охоты за пасхальными яйцами» в 19… — каком это было?»

Мальчик сторожко всматривался в пустое пространство, застигнутый врасплох внезапной мыслью. Ухо улавливало низкие воющие ноты ветра; очередная тень безмолвно спустилась над пустырем как гигантская летучая мышь или… птица. Вновь пришло в голову, какая здесь стоит гнетущая тишина и как странно смотрится пустырь с торчащими осколками кирпичей и нагромождением железа. Будто много лет назад здесь произошло кровопролитное сражение.