Омерта

Хотя, глазу моему все-таки есть за что зацепиться: на журнальном столике из прозрачного стекла замечаю дорогие часы и нечто маленькое, блестящее, похожее на простое кольцо, без камней и гравировок. В конце концов, я перестаю разглядывать детали интерьера и просто наслаждаюсь тем, насколько приятно находится в этой комнате, особенно после заточения в темнице.

Уютно тут, по-домашнему.

Энергетика приятная. Аскетичная, мужская, характерная. И повсюду пахнет Кианом Морте. Мне стоит огромных усилий, чтобы просто не уткнуться носом в его шею – у него по-прежнему тот самый парфюм с маскарада, и он действует на меня одновременно, как успокаивающая настойка и мощнейший афродизиак.

Наконец, Киан опускает меня на диван.

– На живот ложись, – отдает беспрекословный приказ и помогает его осуществить. Переворачивает меня сам. Остается повиноваться. Чувствую, что мужчина не причинит мне вреда сейчас. Смиренно слушаюсь и ощущаю себя неловко, растянувшись на диване у преступного незнакомца в столь неприглядном виде. Хорошо, что рубашка у меня длинная, хоть и порванная на спине в клочья. Бедра полностью прикрыты и даже коленки с икроножными мышцами. Это дарит небольшое чувство защищенности.

Хотя, о чем я переживаю? Киан Морте уже видел меня обнаженной. Трогал меня, я позволяла и мне чертовски понравилось. Все это было бы идеальным фактом для начала лучшего и почти единственного романа в моей жизни, но, увы, мистер Морте явно не тот мужчина, в которого стоит влюбляться. Все равно, что играть с дьяволом… прямо-таки отсылка к моему любимому аромату духов, которые я так люблю наносить на пульсирующие точки после душа.

Кажется, во мне всегда жила жажда чего-то запретного, интригующего, темного. В этом я убеждаюсь, когда понимаю, что мне приходится заставлять себя отводить взгляд от этого мужчины.

Такого непознанного, неизвестного, необъятного, незнакомого, закрытого и невероятно притягательного для меня.

Не сомневаюсь, что для многих женщин Киан является мощнейшим магнитом. Я – не исключение. Несмотря на то, что от него фонит иллюзорной надписью «особо опасен», в нём есть что-то глубокое, невероятное, непостижимое.

«Так, остановись, Миа. Ты, правда, идеализируешь преступника, одного из своих похитителей? Где ты обронила свои мозги, девочка? Очевидно, на маскараде, вместо туфельки оставила», – читает вразумительную лекцию внутренний голос.

Лежа на диване и обнимая подушку, я наблюдаю за перемещениями Киана по лофту. Он подходит к зоне кухни и роется в одном из ящиков, демонстративно опустошая свою аптечку. Во рту невольно пересыхает, когда я слежу за тем, как он медленно закатывает рукава своей черной рубашки, демонстрируя мне мощные предплечья, забитые тату. Сложно разглядеть издалека, что выбито на его коже, но у меня почему-то нет сомнений в том, что у него много татуировок, скрытых от посторонних глаз одеждой.

В связи со своим образованием я прочла немало книг по психологии. Так вот, многие специалисты считают, что чем больше высеченных иглой рисунков на теле человека, тем сильнее его личность подсознательно стремится к саморазрушению.

Или просто хочет запечатлеть некоторые события из жизни на своем теле, тем самым выместив из головы, мыслей и, как им кажется, из души, из сердца.

Что же такое Киан Морте оставляет в виде бесчисленных шрамов на своём теле, чего не хочет держать в голове?

КИАН

Риккардо передал мне всю известную ему информацию об Амелии.

Узнал он не так уж и много.

Резюмирую данные: мисс Ди Карло является не родной дочерью Доминика, а племянницей. Живет в его доме примерно с две тысячи тринадцатого года, то есть чуть больше шести лет. И за это время она ни разу не мелькала в его биографии, не появлялась на важных приемах и встречах с остальными членами семьи. А поскольку Ди Карло активно прикрывает часть своей теневой и преступной деятельности фармацевтическим бизнесом, Доминик часто обсуждается в СМИ, как создатель крупной бизнес-империи.

Если говорить кратко: Амелия тщательно оберегалась опекуном. И не просто на физическом, но и на информационном уровне. Все остальные дочери и сыновья Ди Карло были известны общественности, в том числе и членам пяти семей, в которые входят Ди Карло, Морте, О`Коннел, Форды и Кинг.[12]

О чем это может говорить?

Всем известно, что в войнах между семьями, зарегистрированными в прежние десятилетия и даже века, зарожденные ещё в Италии, всегда, в первую очередь, страдали дети главных Отцов. Жены и любовницы похищались куда реже.

Я делаю вывод о том, что меньше всего на свете Доминик хотел, чтобы об Амелии узнали.

И все-таки он не смог утаить её.