Кстати, насчет Майкла Форда, естественно, их союз с Амелией не случаен. Возможно, у Ди Карло и Фордов были какие-то договоренности насчет установления союза через своих детей. Не знаю, какие у них были планы, но сейчас Майкл Форд лежит в больнице со сложнейшими переломами, черепно-мозговой травмой и частичной амнезией.
В общем, мой приказ поняли не совсем правильно, и парню досталось по полной программе. Мог бы и на тот свет отправиться.
Осознаю, что именно я довел парня до такого плачевного состояния. Беру на себя ответственность, мысленно прибавляя в свою карму ещё пару сотен лет варения в адском котле. Некоторые солдаты не знают меры и ведут себя, как тупоголовое стадо. Как я уже упоминал, мы все живем по законам джунглей.
Когда маленькие львята и тигрята выходят на свою первую в жизни охоту, они бывают очень кровожадны и жестоки, впервые дорываясь до вкуса самостоятельно пойманной жертвы.
Аналогия ясна и красноречива.
Взять хотя бы Стефана. Сегодня в темнице я видел не своего брата по клану и крови, а ублюдское животное, жалкое подобие сознательного человека и мужчины. Из года в год он становится все импульсивнее, напрягая своими садистскими наклонностями не только меня, но и Энтони. Не удивительно, почему Отец держится за меня мертвой хваткой. Садист во главе клана – так себе перспектива.
Если Стефан когда-нибудь станет главой семьи и сменит политику на кровожадную и безумную, то всех Морте ждет крах. Наш бизнес нужно вести виртуозно и тонко. Нужно быть, в первую очередь, манипулятором душ, а не истязателем тел.
Играть по нотам, едва касаясь клавиш и, уж тем более, не фальшивить.
Отец клана – это тот человек, который, в первую очередь, силен интеллектом. Он умеет выбирать верную стратегию, видеть на три шага вперед, организовывать всех и управлять семьей без физического и морального насилия, в семидесяти процентах случаев достаточно.
Смотреть на то, как Стефан прикасается и наносит раны Миа, было отвратительно.
У меня легкие сдавило от одного взгляда на мучения этой красивой молодой женщины. Захотелось отплатить пулей за каждый волос, что упал с дрожащей головы Амелии.
Не заслужила всего этого птичка. Она жертва обстоятельств и наших манипуляций, только и всего.
Внутренние инстинкты, облачившись в облик хищного зверя, гордо расправляют плечи и встают на задние лапы. Он прыгает в нетерпении, заставляя каждую мышцу тела напрячься от сладостного предвкушения расправы над беззащитной птичкой. Безжалостно царапает когтями изнанку грудной клетки, представляя, как тоже самое будет делать с её нежной, прозрачной кожей.
Ощущаю, как на лбу проступает испарина. Тяжелые капли пота стекают по вискам, встряхиваю головой, избавляясь от звуков шипящего голоса внутри. Змей-искуситель есть в каждом из нас, и именно он неумолимо, день за днём, толкает нас на грешные деяния. Сможем ли мы заглушить его голос или пойдём на его поводу – выбор за нами.
Вместо того, чтобы прислушаться к нему сейчас, я достаю пару дезинфицирующих средств из аптечки и специальные приклеивающиеся бинты с антисептиком, чтобы обработать порезы Мии.
Я знаю, чем чревато, если не сделать этого максимально быстро. Заражением крови или попаданием инфекций внутрь раны. И сейчас необходимо отбросить мысли о своем демонстративном нападении на брата и последствиям, к которым оно приведет.
Буду решать проблемы по мере их поступления. И как-нибудь отмахнусь, если мне предъявят претензии за поведение влюбленного мальчишки.
Это не так.
Я не питаю к девушке каких-либо глубоких чувств. Это просто какая-то одержимая потребность – смотреть на неё, сгорая от жажды прикоснуться. Вдохнуть её – это все физические, низменные потребности. Мои любимые инстинкты.